— И что — нашли? — спросила я, вытирая ей слезы.

— Нашли. Да только оказалось, что деньги он всегда вовремя отдавал и в бега никуда не подавался. Просто в отпуск мужик уехал.

— А как же деньги?

— А деньги Женечка придерживал, как оказалось. Прокручивал где-то и процентик дополнительный имел, а потом решил и вовсе по-крупному сыграть, и смыться. Уже и квартирку себе где-то в Испании прикупил.

— И что с ним сделали? Грохнули?

— Если бы. Уж лучше бы грохнули. В рабство его Краснов продал.

— Куда? — поразилась я.

— Чеченам в рабство. Чеченской диаспоре. Вот им. Мало того, что имущество конфисковал полностью, не хуже налоговой, так еще и денег ему насчитал за моральный ущерб. Конечно, он расплатиться не смог, да им это и не нужно было. А просто наказать для острастки, чтобы другим неповадно было. Так что Женечка уже не один год сортиры чеченам моет, да ящики на рынках таскает.

— Чеченцы на рынках не торгуют, — заявила я.

— А они его в аренду сдают.

— Кошмар какой-то! И долго ему так вкалывать?

— Да я думаю до конца жизни.

— Я бы убежала давно.

— Убежишь тут как же! Краснов коварный тип, ты его бойся. Женька с матерью жил. Квартиру они отобрали, но маму где-то поселили в коммуналке, и денег ей на жизнь приносят каждый месяц. Женечка маму очень любит, вот и не дергается никуда. Краснов это любит — найдет у человека слабинку и давит потом на эту кнопку. Тебя, как говоришь, взяли, привет от меня передали?

— Ну да.

— А ты и поперлась, даже не проверила, может, лажа? Теперь он знает твою кнопку.

— А твою?

— Ты моя кнопка, — вздохнула Вилька, разделываясь с огромной морковиной.

— А ты — моя, — обняла я ее. — Что делать-то будем?

— Выкручиваться. Представляешь, вот бы нам эти деньги найти? Неужели они нам не отстегнут немного за труды?

— Если я правильно понимаю, там немалые деньги, да и менты будут землю носом рыть, и еще неизвестно кто быстрее найдет. А нас запросто в расход пустить могут, чтоб лишнего не болтали.

— Ну, дура, ей богу! — вскричала Вилька. — Я даже палец порезала. Что за дурацкая привычка каркать!

— Я просто называю вещи своими именами.

— Я заметила. Хотя ты — молодец, держалась отлично. Сара Бернар, Чехова-Книпович. Чего ты в артистки не пошла? Я думаю, Краснов тебя зауважал. Он, вообще-то, женщин презирает.

— Я заметила.

— Вот-вот, мы для него кусок мяса, не больше.

Тут вернулся Иваныч, и мы сели ужинать. К нашему удивлению, Иваныч водки не просил, а Марика усадил за стол, для чего к столу был придвинут специальный стул с коробкой наверху. Марик ел из тарелки, а мы давились со смеху.

— Слушай, Муся, вот чего человеку не хватало, — шепнула Вилька. — Видишь, у мужика смысл жизни появился. Мы его еще женим потом.

Ночью мне не спалось. Завидую Вильке — спит как убитая — вот нервы железные. Из головы не выходили близнецы: как-то по-дилетантски они себя вели. И что же имел в виду политрук? Чем поможет Великий Мумрик? Как-то не складывается ничего.

Утром Вилька проснулась не в духе.

— Всю ночь кошмары снились. Мумрики всякие…

— На работу пойдешь или как?

— Или как, — потянулась она за телефоном, а я пошла в ванну.