Кажется, у нее истерика начинается, но мне-то информация нужна. Вот теперь я понимаю следователей — жалко не жалко — веди допрос.

— И как давно появился этот запах? — осторожно спросила я.

— Всегда, он всегда пах этими отвратительными духами…

Ну, точно — истерика. Я села рядом и обняла ее за плечи.

— Вы знаете, я ведь у него училась. Все девчонки были в него влюблены. Как мы любили его семинары… Он так интересно рассказывал…

— Да, рассказывать он был мастер, — уже почти спокойно отозвалась женщина. — Вам ведь что-то узнать надо? Спрашивайте. Только я ведь ничего не знаю. Сергей не посвящал меня в свои дела.

— Кто такой Мумрик Великий?

— Не знаю. Спрашивали меня уже об этом. Не знаю, честно.

— Мама, к телефону тебя, тетя Тоня, — позвала молодая женщина, открыв дверь.

Старшая дочь, поняла я. Светлана Игоревна вышла, а женщина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она молча меня разглядывала, а я ерзала.

— Та самая, что ли? — спросила она, наконец, презрительно.

Я, конечно, возмутилась в душе, но скандалить не имело смысла, поэтому я сделала скромные глазки и вздохнула:

— Та самая. Только вы напрасно думаете, что я…

— А что мне думать — я вас видела…

— Где? — удивилась я совершенно искренне.

— В машине. Целовались вы с папочкой, прости господи!

— И что прямо так меня и видели? — изумилась я еще больше. — И лицо запомнили?

— А что мне лицо, шевелюра такая же и цвет.

— Ну, это несерьезно. Что у меня одной такой цвет?

Кажется, она впервые засомневалась.

— Да?

— А в чем я, то есть она, была одета?

— В шубу норковую. Супер! Серая норка с капюшоном. Я о такой давно мечтала. Только мне почему-то фигу с маслом, а вам… — она засопела.

— У меня нет норковой шубы, — твердо сказала я, подходя к ней. — Нет, и не было никогда. Это была не я. Я бы не посмела сюда придти, подумайте сами.

Она закрыла лицо руками.

— Да, возможно. Вы меня простите — я накинулась на вас. За маму обидно очень.

— Вы зимой ее видели?

— Зимой. Прошлой.

— Слушайте, а может, вы знаете, как ее зовут, хотя бы?

— Он никогда при нас по телефону не говорил. В ванной запирался и воду включал. Привычка.

— Он в где-то в органах что ли работал? — спросила я.

— Служил. В Первом управлении.

— А чем он там занимался?

— Первое управление — внешняя разведка, — усмехнулась она снисходительно. Он-то думал, крутым разведчиком станет, а сам даже за границей ни разу не был, в аналитическом отделе так и просидел. Невыездной столько лет… После Парижа, как больной приехал, все отойти не мог.

— А кто такой Мумрик Великий? — вспомнила я о цели визита.

— Мумрик-то? — она улыбнулась. — Это у Ленки спросить надо, это их секреты. Все играли в шпионов, бывало, пока Ленуся маленькая была. Вот и доигрались, — вздохнула она.

— А что с ней? — испугалась я.

— Да ничего хорошего, — связалась с фашистами какими-то, рокерами, домой не приходит. Вот и сегодня, даже на похороны не пришла. Любимая-то доченька!

— Это какие рокеры? Которые музыканты? — уточнила я.

— Да нет, которые на мотоциклах. Клуб у них где-то в подвале. Ленка все мотоцикл просила, но мама запретила. Боялась очень. Вот Ленка и ушла — психанула и дверью хлопнула.