— Выжить — это хорошо, — Вилька нахмурилась. — Ты думаешь, они тебя того… убить хотят?

Я пожала плечами: — Поживем — увидим.

Первым сюрпризом в кабинете УБЭП на Захарьевской улице оказался Сушицкий. Я даже обрадовалась — все-таки, не чужой человек. Потом поздоровалась с очень серьезным следователем Тарасовым, который, хмуро сдвинув брови и сжав зубы, указал мне на стул. «Смотрит, как Ленин на буржуазию» — у меня засосало под ложечкой. Но тут, кстати, вспомнился Карнеги, и я дружелюбно улыбнулась в ожидании вопросов, всем видом излучая готовность оказать следствию посильную помощь. После короткой вступительной части, касавшейся в основном ответственности за дачу ложных показаний, меня засыпали вопросами о коммерческой деятельности фирмы. Я честно старалась отвечать, как можно точнее и подробнее, демонстрируя готовность к сотрудничеству. Ну а потом до меня стал доходить смысл всех задаваемых вопросов, я осеклась на полуслове и впала в легкий ступор. А Тарасов все так же хмуро смотрел на меня и что-то все жевал губами. Тик у него, что ли такой? Немудрено с такой-то работой. У меня тоже вот сейчас начнется.

— Вы что намекаете, что наша фирма занималась какими-то делами… темными? — всплеснула я руками. — Да вы что? Сергей Петрович честный человек… был, — добавила я и зябко поежилась. Неужели опять температура подскочила, с нервов-то?

— Не намекаю, — процедил Тарасов. — Факты прямо говорят…

— Да черт с вашими фактами! — треснула я кулаком по столу. — Сергей Петрович, он… — от удара ручка на столе покатилась и упала на пол. — Ой! — я ринулась ее подбирать, бормоча: «Извините, пожалуйста», саданулась лбом об стол, ойкнула еще раз.

От удара черный офисный прибор соскользнул со стола и рассыпался на составляющие части. Я стала хватать рассыпавшиеся ручки, карандаши, скрепки, укололась кнопкой, взвизгнула, села на стул вся пунцовая, держась одной рукой за лоб, засунув уколотый палец в рот. Тарасов в некоем ошеломлении смотрел на разгром в кабинете. А Андрей Михайлович так, вообще, к окну отвернулся. Кажется, он смеялся.

— Извините, — насупилась я. — Я сейчас все подберу.

— Нет, — быстро сказал Тарасов. — Я сам. Потом. Расскажите мне про ваше похищение.

Я рассказала, то, что уже рассказывала Андрею Михайловичу.

— А вы не выяснили, чья это машина была? Я, правда, попросила одного знакомого узнать, но он еще… — тут я сморщилась, поняв, что опять сболтнула лишнее.

— Хорошие у вас знакомые, — повеселел вдруг Тарасов. — Скажите, как давно вы знакомы с Тайсоном?

Я выпучила глаза.

— Он же в Америке!

— Пискунов Анатолий Семенович — в миру, а в других кругах более известный как Тайсон.

Шарики и ролики крутились в голове, ощутимо стукаясь друг о друга.

— Толик, что ли? — дошло до меня, наконец, и я расплылась в улыбке, чувствуя облегчение, и тут же сникла — говорила Вилька… — Да мы… дружим и все… — Тарасов ехидно усмехнулся уголком рта. — Да мы давно дружим! Я даже не знала, что его Тайсоном зовут. Честное слово! Мы познакомились, когда он еще не был такой известной личностью, как вы говорите. Господи, да мы и виделись-то два-три раза в год от силы, по делу.