– Откуда у этой вашей нимфы адрес Лизиного дома? Зачем он ей понадобился?

– Какой… листочек?

– У Александры из блокнота вывалился листок, а на нем адрес. Это мой адрес! То есть Лизин! Откуда он у нее взялся?!

– Я… не знаю.

Она не врет, поняла Дунька. На самом деле не знает.

– Он спит именно с ней, да?! И вам не хочется, чтобы ваш сын внезапно женился на дочке прислуги, да?! Пусть уж лучше буду я, чем прислуга, да?!

– Евдокия, не кричи.

– Да я и не кричу! Вы еще не слышали, как я кричу, Фиона Ксаверьевна!

– Я ничего не знаю.

– Этого быть не может!

– Вадим предупредил меня, что собирается в Ро-щино поговорить с твоей сестрой, но меня мало интересовал вопрос, зачем он туда едет.

Тут Фиона вдруг подумала, что, быть может, дело в Фаберже, но невестка ни в коем случае не должна узнать об этом.

«Господи, зачем ты вложил так мало разума в голову моего сына?! Как он мог впутать еще кого-то?!»

В то, что Вадим пытался кого-то убить, она не верила. Слишком слаб, слишком зависим. Слишком малодушен.

«Но как он мог узнать?! От кого? Вера проболталась дочери, а та Вадиму?!»

Руки сжались в кулаки, и усилием воли Фиона заставила себя разжать их. Так не годится. Нужно холодно и трезво оценить ситуацию, а она что-то разгорячилась.

– Фиона Ксаверьевна!..

– Евдокия, я не знаю, зачем Вадиму могла понадобиться твоя сестра!

– Александра спит с ним?

– Понятия не имею! – Ей даже удалось сделать вид, что она возмущена подобным вопросом, и, кажется, хорошо удалось, потому что невестка моргнула, перестала таращиться и наступать на нее. Фиона вернулась за стол, с неудовольствием отметив, что на полированном дереве остались следы – в том месте, о которое Дунька опиралась руками. Нужно будет сказать Вере, чтобы все отчистила.

– Я никому не позволю… нападать на мою сестру, – вдруг громко сказала Дунька. – Никому и никогда. Если это ваш сыночек на нее напал, я убью его собственными руками. Вам ясно?

– Евдокия, как ты разговариваешь со мной? Неизвестно, чем бы все закончилось на этот раз, потому что Дунька уже с трудом держала себя в руках, но в дверь опять постучали.

– Да!

Федор Петрович Малютин вдвинулся ровно настолько, чтобы голова торчала в проеме, а все остальное осталось снаружи, видимо, из уважения к хозяйке и страха перед ней.

– Приехали какие-то люди, – сообщил он тихим голосом. – Они спрашивают… Евдокию Юрьевну.

– Меня?! – поразилась Дунька.

– Да. Говорят, что они ваша сестра. – Он именно так и сказал «они». – Охрана сомневается, можно ли их… впустить.

Дунька оттолкнула раритетный английский стул с высокой спинкой и бросилась к выходу. Фиона осталась в кабинете – одна, а Федор Петрович, подумав мгновение, кинулся за наглой девицей, позволившей себе такое неуважение к статусу хозяйки.

Наглая девица вихрем промчалась по залу, выскочила на чистый ковер, пролетела мимо охранника и, навалившись всем телом, распахнула тяжеленную стеклянную дверь, за которой маячили два размытых силуэта.

– Лиза!

– Дунька! Ты здесь?! С тобой все в порядке?! Ты… Все нормально, да?

И они кинулись друг другу в объятия, словно одна из них до последнего времени дрейфовала на гибнущем «Челюскине» по Северному Ледовитому океану, а другая с замирающим сердцем ждала о ней известий, не отходя от радиоточки!