– Кто? – Я лихорадочно перебрала в уме всех знакомых, но человека с таким именем припомнить не смогла.

– Костя Кавалерьянц, муж Марии.

О, черт…

– Я вас слушаю.

– Это я тебя слушаю! – В голосе прозвучала угроза.

– Я не знаю, что говорить.

– Где она?

– Кто?

– Ты что – совсем не понимаешь? – Армянский акцент, проскользнувший в словах, выдал волнение – обычно Костя, насколько я это помнила, говорил чисто. – Ты не понимаешь, с кем говоришь?

– Понимаю. Но я не знаю, чего вы ждете от меня. Я не видела Марию два года.

– Врешь! Она была у тебя в квартире три дня назад, я точно это знаю. Где она? – зарычал на том конце Костя, и я вздрогнула.

– Я действительно не знаю…

– Не вынуждай меня встречаться с тобой и выяснять это силой.

– Почему вы мне угрожаете? Я же сказала – я не видела Марию два года, это правда. – Господи, почему так дрожит голос?

– Ты не оставила мне выбора. – Он бросил трубку, а я завыла от страха.

Что теперь будет, подумать страшно… Он действительно приедет, и тогда мне конец. А ведь я не уверена даже, что Алекс увез Мэри к себе, а не куда-нибудь еще…

Не чувствуя холода от стекающей по спине каплями с волос воды, я лихорадочно отыскала в записной книжке номер Алекса, молясь про себя, чтоб он ответил. И он ответил – веселым голосом и без своего обычного «Что тебе надо, Марго»:

– Привет!

– Алекс… мне нужна помощь, мне очень страшно…

Он сразу стал серьезным:

– Что случилось?

– Мне только что звонил муж Мэри… он ищет ее, я боюсь, что он приедет сюда…

– Не выходи никуда и не открывай дверь. Я прилечу ближайшим рейсом. Успокойся, я никому не позволю обидеть тебя. – И прежде чем положить трубку, добавил неожиданно: – Я люблю тебя, Марго.

«Я люблю тебя, Марго»…

Как же нужна мне была твоя любовь раньше, до всего, что случилось со мной за эти годы без тебя… Зачем ты оставил меня, зачем исчез тогда – ведь все могло сложиться иначе и у меня, и у тебя. Мы были бы вместе, были бы счастливы, у нас уже подросли бы дети. Но ты решил все за меня, обрек на бесцветную жизнь с нелюбимым мужем, на прозябание и постоянные слезы в подушку. И только твои приезды… твои краткие визиты – пусть так, как ты привык, с мистикой и тайнами, с постоянными загадками – мирили меня с моим существованием. Я знала, что ты жив, что у тебя все в порядке, что ты не забыл меня. Это было главным – что ты меня не забыл, не бросил окончательно, что ты всегда готов помочь мне. И сегодня ты снова оставил все свои дела, может быть, даже оставил Мэри, к которой у тебя – я же видела, можешь не отпираться – есть какие-то чувства, чтобы только уберечь меня, спасти. Я всегда буду тебе за это благодарна, Алекс.

Он позвонил сперва по мобильному, предупредив, что поднимается. Я стояла у двери и дрожала от нетерпения – ну же, скорее, что же так долго, целая вечность прошла… Звонок… Я открыла дверь и впустила его в прихожую. От него пахло снегом, его пальто еще хранило несколько снежинок, медленно тающих в теплом помещении. Я прижалась к нему и всхлипнула – нервное напряжение немного спало, захотелось плакать.

– Ну-ну, успокойся. Все хорошо, я здесь, – обняв меня одной рукой, он опустил на пол небольшую сумку, которая грохнула довольно звучно.