Савелий жестом направленного на немца дула автомата заставил его бежать в лес. Сам подхватил тело товарища и, наведя автомат на немца, поспешил следом за ним. В немецком лагере поднялась стрельба. Не теряя времени, необходимо было уходить в лес, а там за небольшим болотцем их поджидала наша группа встречающих разведчиков. Савве даже не удалось сделать перевязку другу. Тот не проявлял никаких признаков жизни. Пробежав так с километр, Савелий на мгновение остановил немца. Он опустил тело Микеши на землю. Вся его голова была в крови, но он был жив. Савва, перевязав товарища, велел немцу взять тело Микентия, и они вновь побежали. Вот и болотце. Савелий поднял раненого друга на руки и пропустил впереди себя пленного. Так шли они по топкому болоту до самого рассвета без отдыха. Немец падал, что-то невнятно лопотал.
– Шнель, шнель! – кричал Савелий, и они продолжали движение. Савва знал, что вернуться необходимо с первым рассветным лучом, преследование непременно началось и медлить нельзя.
– Быстрее! Быстрее, сволочь! – кричал он, подгоняя фрица дулом автомата.
Они успели. Обессиленный Савелий упал на траву. Задание было выполнено. Захваченный немецкий офицер оказался во многом осведомлённым. Теперь надо было спасать Микешу. Он был рядом с Микентием, пока его несли в прифронтовой лазарет. Савва плакал и просил не умирать друга, который так и не приходил в сознание.
– Ах, Микеша, Микеша, друг ты мой сердечный! Спас ты меня! Позаботился о том, чтобы не осиротела моя семья, мои дети! – плакал он, сидя рядом с телом Микентия.
Подошёл врач.
– Скажите, доктор, он будет жить? – обратился к военврачу Савелий.
– Ранение тяжёлое, но жить будет. Однако он станет глухонемым. Несколько лет будут мучить головные боли, потом, может быть, станут не столь частыми и не такими сильными. Физические нагрузки, волнение категорически исключены. Конечно, из действующей армии комиссуют, – грустно ответил доктор.
– Товарищ военврач, я напишу ему письмо, а вы передайте Микеше, как только он придёт в себя.
– Хорошо, пишите.
Савелий написал небольшое письмо другу, где просил его после лечения поехать к нему домой на Алтай.
Через две недели Микентий увидел Савелия, который пришёл навестить товарища перед отправкой его в тыловой госпиталь.
– Микеша, – обратился он к нему, забыв о последствиях ранения. Микентий с забинтованной головой смотрел на Савелия с большой нежностью и любовью. Савва понял, что его не слышат. Он взял лист бумаги, карандаш и стал писать.
«Микеша, я о тебе написал жене, Дарье. Сказывал о том, что после госпиталя ты приедешь к нам домой, что ты спас мне жизнь и детей не осиротил. Дарья и моя семья ждут тебя».
Он написал адрес и передал Микентию. Тот прочёл, и улыбка, добрая и светлая, появилась у него на лице. Савва взял его руку, непрошеная слеза побежала по его щеке. Микеша своей рукой утёр её. Они простились.
Через два месяца из города Горького, где Микентий лежал на излечении, на поезде он поехал в незнакомый Сибирский край. Семья Савелия встретила его как родного. Жили они тяжело. Так, что Микеша стал кормильцем семьи своего друга.