К страху примешивалось странное чувство триумфа, совершенно необъяснимое, но где-то в подсознании я понимала, чтобы нравиться такому мужчине, как Макс Воронов, нужно быть нереально красивой и совершенно особенной, уникальной. Неужели я была для него именно такой… и нужна ли мне страсть этого человека. В прошлом она меня покалечила душевно и физически.

— К этому наряду есть одна вещица. Она принадлежит тебе…

Он сунул руку в карман, в этот момент к нему подошел один из его псов в черном элегантном костюме.

— Есть прогресс, вы должны это услышать. Он начал говорить.

Макс смерил его гневным взглядом:

— Мне не до этого сейчас, ты не видишь, я занят? Записывай все. Я потом просмотрю.

На самом деле, он не хотел, чтобы говорили при мне. И я вдруг подумала, что речь идет о том несчастном, которого держат на привязи, как животное, и мучают. Тот человек, о котором говорил Данила. Я содрогнулась от ужаса, и Макс внимательно посмотрел мне в глаза:

— Что тебя напугало? Он? Или то, о чем мы говорили с ним?

— Ты. Меня пугаешь только ты. Потому что ты отдаешь приказы кого-то истязать и снимать это на камеру, чтобы ты посмотрел.

— Меньше слушай то, что не предназначено для твоих ушей, и будешь спокойней спать. Когда ты выбрала стать частью моей жизни, прекрасно знала — какая она и какой я.

— Это было в прошлой жизни, как ты сказал.

— У каждого преступления есть срок давности, свое ты совершила недавно, и отвечать тебе за него придется по всей строгости закона.

Вроде бы шутит, но взгляд стал серьезным и совершенно непроницаемым.

— А закон — это ты?

— Верно. А закон для тебя — это я. Идем к гостям. Давай утолим их любопытство, и каждый сыграет свою роль.

Макс провел меня к столу и познакомил с гостями, я кивала и глупо улыбалась на комплименты. Я чувствовала себя беспомощной, особенно потому, что сейчас я всецело зависела от своего мужа, и только он поддерживал беседу. А я рассеянно смотрела на лица людей, так легко узнаваемых, ведь я видела их по телевизору, и не раз. За масками добродушных политиков и шоуменов прятались чудовища, бесчувственные монстры, люди, которые фигурировали в досье Данилы Петровича. Оказывается, у меня отменная память на лица.

Женщины бросали на меня любопытные взгляды. Я бы сказала — полные зависти. Они громко смеялись. Иногда задавали мне вопросы, и я отвечала, стараясь соответствовать их манере. Постепенно вечер превращался в пытку. С одной стороны Макс, с другой эти дамы, которые так и норовили застать меня врасплох самыми нелепыми вопросами.

Когда мужчины удалились в кабинет, а я осталась наедине с серпентарием, одна из змей, довольно известная певица, с самой очаровательной улыбкой спросила:

— Всегда удивлялась женщинам, которые связывали свою жизнь с настолько ослепительными и яркими мужчинами. Вы ведь ревнуете его к другим женщинам… более… крас… в смысле, более известными, например?

Ревновать? Я никогда не задумывалась об этом, пожалуй, я еще ни разу не испытывала подобное чувство. Но именно в этот момент что-то ощутимо кольнуло в груди при взгляде на эту блондинку с длинными ресницами и пышной грудью. Интересно, она себя имеет в виду? Он с ней спал?