- Гоп! - громко выкрикнул Амбал.
Кореша мгновенно развернулись и одновременно, с двух сторон, бросились к мужичку и женщине милиционеру. Сложно предположить насколько эта пара была подготовлена к подобным ситуациям, скорее всего оба работали в инкассации недавно. Завидев опасность, мужичок бросился бежать к машине, пытаясь на ходу выхватить из кобуры револьвер - не успел. Мощный удар по хребту фомкой уложил его на асфальт, он вскрикнул и затих. Перепуганная женщина вытащила револьвер, но после мощного толчка отлетела в сторону, ударившись головой об асфальт. Сидевшего в машине шофёра, налётчики в расчёт не брали - слишком стар, чтобы оказать сопротивление молодым, крепким и ловким пацанам.
Главные пункты плана были выполнены, Кто-то подхватил валявшуюся рядом с инкассаторам брезентовую сумку, кто-то крикнул - «ноги!» и все бросились врассыпную. Это тоже было оговорено, каким бы боком не повернулось дело все должны бежать в разные стороны и собраться в условленном месте только оторвавшись от погони.
И тут удача окончательно отвернулась от Амбала и его дружков. Протасов успел отбежать оттенки метров 10-12, как вдруг сзади защёлкали выстрелы. «Кто? Почему? Ведь всех, кто мог полить уложили», - пронеслось в Мишкиной башке. Он бежал рядом с Амбалом, они должны были домчаться до Стремянного переулка, дальше Амбал поворачивал налево - в сторону большой Серпуховской, а Мишка исчезал в направлении вокзала. Не вышло. Амбал вдруг вскрикнул и рухнул, как подкошенный, а через секунду охнул и Мишка - левую ногу будто отдали крутым кипятком. Хромая он сделал десяток шагов и осознал, что нога больше не хочет слушаться. Остановившись, он оглянулся, Амбал лежал без движения, уткнувшись лицом в асфальт, и неловко поджав под себя правую руку.
В их сторону решительно направлялся седой шоферюга, которого кореша посчитали немощным и не способным к сопротивлению. Старик с большой седой головой приближался довольно бодро, перезаряжая на ходу револьвер. Мишка уже не мог стоять - сильная боль пронизывала ногу, она становилась ватной, и, словно чужой. Тяжело дыша он опустился на колено, нащупал лежащий в кармане кастет.
- Всё не угомонишься? - послышался рядом незнакомый голос – строгий, резкий и сильный.
Таким голосом обладали армейские офицеры и школьные учителя. Протасов даже не успел поднять голову и посмотреть на того, кто говорил крупные тень, приблизившись вплотную полностью заслонила ещё светлое небо и что-то тяжёлое со всего маха рухнуло на его голову.
Очнулся мишка от назойливых прикосновений чьих-то холодных рук.
- А ну лежи смирно! - отреагировал женский голос на его попытку оттолкнуть ото лба чужую ладонь.
Башка жутко болела, особенно в районе темечка - там ныло так, словно нарвал огромный, размером с кулак, чирий. Он приоткрыл глаза, наведя резкость разглядел женщину в белом халате, деловито обматывавшуюся бинтом его бедную голову.
- Это, слышишь, где я? - шёпотом спросил Протасов.
- Потом узнаешь, - также резко ответила она. – Лежи.
В памяти постепенно восстанавливались последние события: налёт на инкассатора, бегство от магазина, стрельба, крик и падение Амбала., обжигающая боль в ноге. «Потом что-то двинуло по башке, - припомнил Мишка, - А, так вот почему темечко ноет. Так, а что там у меня с ногой?» . Левая нога, будто ошпаренная кипятком возле магазина тоже побаливала, однако не так сильно как голова. Видно револьверная пуля повредила мышцы не задев кость. Глаза окончательно приспособились к полумраку незнакомого помещения - сырые каменные стенные, когда-то белённый и тоже ставший серым потолок, над распахнутой дверью тусклая лампа под округлой решёткой, в дверном проёме играет связкой ключей здоровяк в милицейской форме, за ним маячит другой, за тёткой - врачихой упёрся в стену руками какой-то мужик - стоит неподвижно, морщится, вздыхает. Что было справа и позади Протасов не видел, голову развернуть не позволила бы орудовавшее бинтами тётка.