– О чём ты думаешь, Энн? – резко спросила она.

– О том, что я должна сказать миссис Линд, – ответила Энн мечтательно.

Это должно было бы удовлетворить Мариллу. Но она не могла избавиться от ощущения, что что-то идёт не так. Энн не должна была выглядеть такой восхищенной и сияющей.

Восхищенной и сияющей Энн оставалась, пока не оказалась в присутствии миссис Линд, которая сидела с вязанием возле кухонного окна. Затем сияние исчезло. Скорбное покаяние появились в каждой черте лица Энн. Перед тем, как произнести свою речь, Энн вдруг опустилась на колени перед изумленной миссис Рейчел и протянула умоляюще руки.

– О, миссис Линд, мне так жаль, – сказала она с дрожью в голосе. – Я никогда не смогу выразить все своё горе, нет, нет, даже если я использую все слова из словаря. Вам всего лишь нужно это представить. Я вела себя ужасно по отношению к вам – и я опозорила своих дорогих друзей, Мэтью и Мариллу, которые позволили мне остаться в Зеленых крышах, хоть я и не мальчик. Я ужасно злая и неблагодарная девочка, и я заслуживаю наказания и изгнания из общества уважаемых людей навсегда. Это было очень плохо с моей стороны – поддаться дурному настроению, потому что вы сказали мне правду. Это была правда; каждое ваше слово было правдивым. Мои волосы рыжие, и я вся в веснушках, худая и некрасивая. То, что я сказала вам – тоже было правдой, но я не должна была говорить это. О, миссис Линд, пожалуйста, пожалуйста, простите меня. Если вы откажетесь – это будет мой крест на всю жизнь. Вы ведь не хотите поломать жизнь бедной сироте, даже если у неё ужасный характер? О, я уверена, что вы не хотите. Скажите, пожалуйста, вы простите меня, миссис Линд?

Энн сложила руки, склонила голову, и ждала слова осуждения.

Невозможно было ошибиться в ее искренности – это слышалось в каждом звуке ее голоса. И Марилла, и миссис Линд чувствовали её чистосердечие. Но первая поняла в смятении, что Энн на самом деле наслаждается своим унижением – упиваясь всей его глубиной. Где же благоразумное наказание, на котором она, Марилла, настаивала? Энн превратила его в один из видов удовольствия.

Добрая миссис Линд, не обладающая проницательностью, не заметила этого. Она только поняла, что Энн принесла чистосердечные извинения и все обиды исчезли из ее ласкового, хоть и несколько назойливого сердца.

– Ну-ну, дитя, встань, – с теплотой сказала она. – Конечно, я прощаю тебя. Я думаю, что слишком много наговорила тебе тогда. Но я такой человек – прямолинейный. Ты просто не должна возражать мне, вот что. Нельзя отрицать, что твои волосы ужасно рыжие; но я знала девочку – ходила с ней в школу – её волосы в детстве были такие же рыжие, как твои, но когда она выросла – они потемнели и стали красивого каштанового цвета. Я не удивлюсь, если с твоими волосами произойдёт то же самое.

– О, миссис Линд! – Энн глубоко вздохнула и поднялась на ноги. – Вы дали мне надежду. Я всегда буду считать вас своей благодетельницей. О, я могла бы всё вытерпеть, если бы знала, что мои волосы станут красивого каштанового цвета, когда я выросту. Намного проще быть хорошей, если у тебя волосы каштановые, правда? А теперь – я могу пойти в сад и посидеть на этой скамейке под яблонями, пока вы с Мариллой поговорите? Там так много возможностей для того, чтобы помечтать.