– Давай! – азартно согласился маршал.

– Ценой предательства счастливую жизнь не построишь. Ложка дёгтя портит любую бочку мёда, даже размером с дом. Как мне потом жить? Маршал, я никогда не буду шакалом, потому что умру волком. А они своих не предают, даже в смертный час. Предательство свойственно лишь людскому племени. Однажды в сибирском лесу я породнился с волками, так вот и останусь в их стае до конца своих дней.

– А Зденка? Она что, тебе не нравится? – набычился Тито.

– А теперь отвечу, как мужик мужику. Зденка – девка, конечно, видная, но не по сердцу моему. Другая у меня. Хочу, чтобы у моих детей были её глаза, а у внуков – её улыбка.

– Как зовут? Где она? – сдерживая нешуточное волнение, спросил Тито.

– Милкою зовут, медсестра из нашего партизанского госпиталя. Имея на сердце одну, уходить с другой? Кому-то это интересно, но не мне. Мужчина, бегающий от юбки к юбке, либо законченный негодяй, либо никчёмная пустышка. Любовь и дружбу нельзя подвергать испытаниям.

Тито внимательно посмотрел в глаза Подкопину. То ли луна помогла партизанскому лидеру, то ли глаза Алексея сияли любовью, когда он отвечал на серьёзный вопрос, то ли ещё что-то, но маршал не стал сомневаться в ответе одного из своих телохранителей.

– Маршал, шафером на свадьбе будете? – без всякого подвоха и перехода спросил Алексей.

– Ох, товарищ Алёша! Тяжело придётся твоим гостям, тебе и твоей невесте. Плясать и петь долго будем. Жалеть, что пригласил меня на свадьбу, никогда не будешь. Если выживем…

– Выживем!

– Войну закончим, товарищ Алёша. Хотя какой ты мне товарищ, ты отныне мне как брат. Так вот, после войны ткнёшь пальцем в любую точку на карте Югославии, и мы тебе такой домик построим!

– Мы – это кто?

– Я и Глигорич! Он же плотник золотой! Так что внуки будут восхищаться! Будете жить в нём с Милкой до конца своих дней!

– А вот за брата и дом особое спасибо!

Маршал тут же вспомнил свой приказ о снятии охраны госпиталя. Ему так нужны были люди для охраны жизни! «Стоп! – скомандовал себе Тито. – Я же не один в Верховном штабе, там много моих соратников. Вот о них я и заботился. А госпиталь… Потеря, но неизбежная. А если повезёт, то и там все живы». Он не собирался обсуждать свои приказы с младшим по званию. Пускай даже названым братом. К чему ему знать лишнюю информацию? Ему же всегда и во всём везёт. Значит, и девушка выживет.

Постояв рядом несколько секунд молча, Тито похлопал Алексея по плечу и, не прощаясь, тихо исчез в ночи. Потом неожиданно вернулся.

– Что-то ещё, товарищ маршал? – удивился Подкопин.

– Да. Это мы на заседании Верховного штаба решили раньше, – соврал Тито, – да всё недосуг было. То ты в госпитале лежал, то мы от фашистов уходили. А сейчас в самый раз! Одним словом, это тебе!

Тито протянул Алексею свои наручные часы. Настоящий швейцарский «Breguet» с турбийоном внизу циферблата.

– Я не могу это принять. Это слишком дорогой подарок, – растерянно пролепетал старший сержант.

– Во-первых, это не подарок, а награда, во-вторых, от чистого сердца, а в-третьих, не от меня, а от всего нашего партизанского движения. Был бы орден – дали бы орден, но сейчас нет их! А позже обязательно вручим.