— Я не планировал, что ты забеременеешь, — произносит вдруг, с грохотом опуская чашку на стол. — Не ожидал этого.

— Не входило в твой план?

— Да. Но это не значит, что мне не нужен этот ребёнок. Я хочу его, Сонь. И я бы всё равно узнал, даже не будь ты Авдеевой.

— Я — Золотаревская.

— Ага. Это и сбило меня с толку, когда я встретил тебя в больнице.

Всё было игрой? Жестоким планом?

Губа подрагивает, когда я делаю глоток чая. Мне нужно успокоиться, просто поговорить с ним. А потом… Я найду способ сбежать от Яна. Он никогда не увидит своего ребёнка.

Не после того, что он сделал.

— И что будет дальше? — спрашиваю неуверенно, грею ладони о кружку. — Что ты собираешься делать?

— Для начала разберемся со спальнями, время позднее, ты отправишься спать. А с утра съездим к врачу. Чтобы ты прекратила лгать о том, что это не мой ребенок.

— Почему ты так уверен?

— Ты ведь хорошая девочка, Сонь. Приличная, — Ян вдруг усаживается рядом, притягивая меня к себе. — Вряд ли бы стала бегать от одного к другому. Папина дочка так не поступит, да?

Почему-то это обращение больно бьёт после всего, что я услышала. Но это ведь так всегда было. Несмотря на то, что с отцом мы виделись редко, что другая фамилия и росла без него — я всегда была папиной дочкой. Только, кажется, теперь это вылезет мне боком.

Удивительно, но следующий час проходит в тишине. Ян говорит с кем-то по телефону, погружается в свой ноутбук. Меня будто нет, и его тоже. Потому что я в это время погружаюсь в книги.

Так проще сделать вид, что ничего не было. Не случилось. И я не хочу думать о славах мужчины. Что мой папа может быть действительно замешан в подобном. Да, он был не самым хорошим человеком, может.

Но он ведь…

Он мой папа.

— Сонь, — вздрагиваю от тихого шепота, поднимая взгляд на Яна. Он работал за барной стойкой, а теперь захлопывает крышку ноутбука. — Не сиди в темноте, это вредно.

— Вредно похищать беременную девушку. Ты лгал мне, Ян. Обо всём солгал.

— А ты попыталась скрыть моего ребёнка.

— Правда? Может твой, а может — нет, — хватаюсь за эту ложь, как за последнюю соломинку. Натягиваю на колени плед, который забрал кто-то из людей Яна. — Но разве у меня был шанс тебе рассказать? Ты сбежал, Ян, ушел на четыре месяца. Поэтому не пытайся обвинить меня в чём-то.

— А ты быстро нашла замену. Жениха, — давит на мою ложь, когда я хмурюсь. — У меня были дела, Сонь.

— Какие дела? Что могло быть настолько важного… Нет, не важно, не отвечай.

Качаю головой, не желая слышать больше ничего. Я не узнаю Яна, не понимаю его. И каждая секунда причиняет невыносимую боль в груди. Что со мной просто сыграли, просто растоптали мои чувства.

Отец сделал больно Яну.

Через меня Волков делает больно отцу.

Только я-то в чём виновата?

Я сжимаю в руках кружку с кофе. Ругаюсь под нос, когда горячая жидкость шпарит под кожей. Присутствие Сони выбивает из колеи, посылает к черту весь план.

Как я могу спокойно сидеть рядом, когда знаю чья она дочь? В чём замешено семейство Авдеевых. Это не просто бывшая, милая девчонка из больницы, которая понравилась, когда только залетела в палату.