Повторяя про себя эти слова, я понял, какую ошибку допускаю. Я думал, что трагедия изменила мою судьбу, помешала моему счастью. Но испытания в Андах и были моей жизнью, и меня ожидало только то будущее, которое есть у меня теперь. И если я буду стараться забыть об этом, я никогда не начну жить настоящей жизнью.

До катастрофы я слишком многое воспринимал как должное, но горы научили меня тому, что жизнь, любая жизнь — это чудо. Я чудом получил шанс начать все заново, и мой долг был прожить жизнь как следует. И когда я обернулся к жизни, к своему будущему, все пошло по-другому.

В январе 1973 года друзья позвали меня в Буэнос-Айрес на состязания «Формула-1». Я не очень хотел отправляться в такое далекое путешествие, но меня соблазнила возможность увидеть известных гонщиков, и я согласился. Пресса скоро узнала о моем присутствии, и вокруг собрались фотографы. Я разрешил им себя снять, а потом мы отправились дальше. И тут, к своему удивлению, я услышал объявление по радио: «Нандо Паррадо просят подойти к площадке команды „Тирелл“».

— Наверное, какой-нибудь журналист хочет взять у меня интервью, — сказал я друзьям. — Давайте сходим, на машины вблизи посмотрим.

На площадке царила суета, человек двадцать механиков в синих комбинезонах наводили последний лоск на две гоночные машины. Я назвал себя, и один из механиков отвел меня к трейлеру, стоявшему там же. Я поднялся в трейлер, где стройный темноволосый мужчина натягивал на себя костюм гонщика. Он поднял голову, и я в изумлении воскликнул:

— Вы Джеки Стюарт?

— Да, это я, — ответил он. Этот голос с шотландским акцентом я сотни раз слышал по телевизору. — А вы Нандо Паррадо?

Я кивнул.

— Я узнал, что вы здесь, — сказал он, — и попросил вас отыскать.

Он рассказал, что мечтал встретиться со мной — с тех самых пор, как узнал о нашем спасении. На него произвела огромное впечатление наша история, и он хотел расспросить меня поподробнее.

— Да… — пробормотал я, — я с радостью…

Он улыбнулся и спросил:

— Вы любите гонки?

— Очень, — выдохнул я. — С самого детства. И вы — мой самый любимый гонщик. Я читал ваши книги, я слежу за всеми соревнованиями…

Мне хотелось объяснить ему, что я не просто болельщик, что я настоящий ценитель его мастерства, что я восхищаюсь его умением идти на риск, не теряя при этом контроля над ситуацией. Я всегда понимал, что гонки — это не просто мужество, это еще и поэзия.

Джеки закончил одеваться и, улыбнувшись, сказал:

— Сейчас мне нужно идти на квалификацию, но вы подождите, побеседуем, когда я вернусь.

Он пришел примерно через час. Показал мне свою машину, даже разрешил сесть за руль, а потом взял с собой на предстартовое собрание. Я, открыв рот, слушал, как он обсуждает с инженерами и механиками работу всех узлов.

А потом мы с Джеки разговаривали несколько часов кряду. Он расспрашивал про Анды, и я скоро перестал смущаться. К концу беседы я понял, что с человеком, который столько лет был моим кумиром, мы можем стать друзьями.

Через несколько месяцев я по приглашению Джеки приехал к нему в Швейцарию, и там мы подружились окончательно. Мы часами говорили о машинах и гонках, и я признался ему, что с детства мечтал стать гонщиком.