Однако вскоре после нашего спасения католическая церковь официально объявила, что мы вынуждены были есть человеческое мясо, поэтому никакого греха в этом нет. Они практически слово в слово повторили слова Роберто, сказанные им в горах: куда большим грехом было бы, если бы мы позволили себе погибнуть. Меня очень поддержало то, что родители погибших выступили в нашу защиту и сказали, что понимают: мы поступили так, чтобы выжить. Я всегда буду благодарен им за их смелость и великодушие.
Приближалось лето. Я решил уехать из Монтевидео и пожить в квартире отца в Пунта-дель-Эсте. Когда родились мы с Сюзи, наша семья обычно проводила лето там. С тех пор многое изменилось. Куда бы я ни пошел, меня донимали зеваки и охотники за автографами. Поначалу я смущался, но потом, честно признаюсь, мне стало это нравиться. Особенно когда я увидел, сколько молодых и привлекательных женщин ищет со мной знакомства. Я всегда завидовал Панчито, который легко располагал к себе самых красивых девушек на пляже, а сейчас те же красотки тянулись ко мне. Наверное, только потому, что я стал знаменитостью. Но меня это не тяготило. Неделю за неделей я встречался то с одной, то с другой, у меня бывали по два-три свидания с разными девушками в один и тот же день, и я всегда высматривал новую. Я стал настоящим плейбоем, бывал на всех вечеринках, попадал на фотографии в разделе светской хроники.
Такое легкомысленное поведение не осталось незамеченным моими товарищами, которые моего поведения не одобряли. Для них жизнь в Андах была испытанием, которое научило их вести праведную жизнь. Я считал, что они относятся к себе чересчур серьезно. Ведь мы через столько всего прошли, думал я, разве теперь мы не имеем права немного развлечься? Я говорил себе, что наверстываю упущенное. Наверное, я себя обманывал. В душе у меня была пустота, и я пытался заполнить ее суетой праздной жизни, пытался забыть про боль, которая жила во мне.
Однажды вечером в клубе реальная жизнь вдруг дала о себе знать. Я столько раз бывал с Панчито в этом клубе и вдруг поймал себя на том, что по привычке жду его. После нашего спасения я много раз думал о нем, но в тот вечер до боли остро почувствовал его отсутствие, осознал до конца, что его нет и не будет. Вспомнив про эту утрату, я вспомнил и про остальные и впервые после крушения «фэрчайлда» заплакал. Я рыдал и не мог остановиться. Девушка, с которой я пришел, проводила меня до дома, и я допоздна сидел на балконе наедине со своими мыслями.
И пока я размышлял, тоску сменил гнев. Почему это произошло? Почему на мою долю выпало столько страданий, тогда как остальные живут себе припеваючи? Я проклинал Господа и мучил себя, перебирая возможные варианты. Если бы пилоты вовремя заметили эту гору… Если бы Панчито сел на другое кресло… Если бы я не позвал с собой мать и сестру. Я подумал о тех, кто в последний момент отказался от поездки. Почему их сия чаша миновала, а меня нет?
Гнев был так велик, что мне казалось, я никогда не прощу судьбе того, что она мне уготовила. Но уже перед рассветом я вдруг вспомнил тот самый голос, который слышал в горах: «У тебя есть будущее. Ты будешь жить».