Во время каждого обследования Анджела сосредоточенно наблюдала за процедурой, и ученый не мог сказать, обеспокоена она или ей просто любопытно… Или же хочет обнаружить в крови нечто интересное. Однако лабораторные результаты ничего необычного в себе не несли. И все же Годвин сохранял образчик от каждого исследования, снабжая их ярлычками и помещая в свой медицинский ящик.

– Твоя мать сама настаивала на осмотрах, – шепнул он, промакивая каплю воды, оставшуюся на подбородке Эванджелины. – И хотя она проявляла вполне разумную заботу о твоем благополучии, трудно понять мотивы, побуждающие женщину подвергать свое дитя столь подробному изучению. Впрочем, конечно, она могла быть и не совсем человеком…

Пленница попыталась заговорить, несмотря на действие одурманивавших препаратов. И хотя голос ее был едва слышен и она не была способна сфокусировать взгляд, Годвин понял произнесенные ею слова.

– Моя мать была человеком.

– Да, однако нефилимистическая тенденция может проявиться в организме людей, подобно раку, – проговорил он, подходя к столу с медицинскими инструментами.

Ряд скальпелей разной остроты словно бы дожидался каждый своего часа. Выбрав один – не самый острый, но и не самый тупой, – Годвин возвратился к Эванджелине.

– Вы обе, ты и твоя мать, кажетесь людьми, но ангельские качества – как бы это сказать? – могли процвести в вас черным и ядовитым цветком. Никто не знает, почему так случается, и случаи трансформации рожденного человеком существа достаточно редки, но подобное в прошлом случалось.

– А если перемена произошла? – спросила женщина.

– Я был бы рад увидеть, как это происходит, – проговорил Годвин, крутя пальцами скальпель.

Некогда он был самым способным студентом Анджелы, первым в своем возрасте удостоенным собственной лаборатории и единственным личным поверенным. Чего она не учла, что он не позволил ей заметить, – это степень своего честолюбия.

– К несчастью, никто из вас не обнаруживал признаков нечеловеческой физиологии. Твоя кровь, например, оставалась красной, и ты была рождена с пупком. Но если бы ты изменилась и ангелологи заметили бы это, с тобой поступили бы обычным в таких случаях образом.

– То есть?

– Тебя отдали бы на исследование.

– Вы хотите сказать, что нас просто убили бы.

– Ты не совсем понимаешь свою мать, – непринужденным тоном проговорил Годвин. – В первую очередь, она была ученым. Анджела аплодировала бы любому эмпирическому анализу любого ангельского создания. Она позволила, чтобы тебя подвергли изучению. Более того, настаивала на нем. И смею сказать, что была готова пройти много дальше.

– A если бы я оказалась одной из них? – спросила Эванджелина. – Пожертвовала бы она мной?

Годвину хотелось улыбнуться. Но вместо этого он прикусил губу и сконцентрировал внимание на холодном металле скальпеля.

– То, чего она захотела бы в таком случае, не столь важно. Если б члены сообщества обнаружили признаки твоего генетического родства с нефилимами, тебя изъяли бы из-под материнской опеки.

Пленница попыталась натянуть кожаные путы.

– Моя мать была бы против.