– В то время никто не имел представления о том, что отцом ее был один из Григори. Происхождение женщины было скрыто – от нее самой и агентов. Твоя бабка Габриэлла понимала, что если станет известно о том, что Анджела является ангелом, им обеим грозят серьезные последствия. Опасность состояла вовсе не в том, кем она была, но в том, кем могла стать. Или, скорее, – проговорил Годвин, посмотрев в глаза ангелицы, – опасность заключалась в ее генетическом потенциале – в том, что может создать ее тело.
– Этой опасностью являюсь я сама.
– Не сказал бы, что ты представляешь собой особую угрозу, – проговорил мужчина, прикасаясь скальпелем к шее Эванджелины и нажимая на него.
Острие прокололо белую кожу, на которой постепенно образовалась круглая капелька голубой крови. Она скатилась на ключицу и растеклась лужицей. Ученый взял со стола стеклянный флакон, поднес его к свету – и ощутил полный триумф.
Эрмитажный мостик, Зимняя канавка, Санкт-Петербург
К тому времени, когда вместе с Верой и Бруно он вышел на Дворцовую набережную, протянувшуюся над маслянисто блестящей водой, в голове Верлена воцарился полный хаос. По обе стороны каменной набережной поднимались величественные здания, построенные в витиеватом итальянском стиле, и на какое-то мгновение ангелологу показалось, что он попал в кино, повествующее о временах Ренессанса, и из теней вот-вот появится старая знать в бархатных плащах. Он ощущал контраст между прекрасными окрестностями и запечатлевшимися в памяти образами Анджелы, Персиваля и шприца с опасным веществом – и оттого терял ориентацию в пространстве.
Уголком глаза Верлен увидел, как Вера указала сперва на одно из зданий, потом на другое.
– Старый Эрмитаж и Эрмитажный театр.
Он шагнул вперед, вспоминая фильм. Из всего увиденного наибольшее впечатление на него произвел облик Персиваля Григори. Золотые крылья, длинное тело, поблескивавшее янтарем, грубые веревки, стянувшие запястья и лодыжки… Персиваль был возвышенным созданием, и Верлен не столько страшился, сколько восхищался им. Конечно, ему случалось видеть подобных ангелов и прежде. Многих он даже допрашивал – в той же манере, что и Анджела. Но теперь в его душе что-то переменилось. Теперь, когда он видел Эванджелину так близко, когда прикасался к крыльям и ощущал холодок тела, Верлен просто не мог воспринимать нефилимов лишь как врагов, как жутких паразитов, присосавшихся к телу человечества, бесов, которых необходимо уничтожить. Он ощущал странное отвращение к целям и задачам Общества, но оно могло помочь найти Эванджелину.
Верлен повернулся к Вере. Женщина поравнялась с ним и шла рядом, опустив руки в карманы куртки.
– Об этом Ангелополисе нет абсолютно никаких упоминаний, – проговорила она, как бы продолжая давно уже начатый разговор. – Ни один ангелолог не видел подобного места, ни одна исследовательская экспедиция не обнаружила его координаты.
– Потому что, пребывая в здравом уме, никто не мог заподозрить, что нефилимам хватит здравого смысла соорудить такой город, – сказал шагавший позади Бруно.
Верлен оглянулся.