Мы вернулись в мистический замок около четырёх утра. После тату-салона, шопинга, музейной прогулки и вечеринки у Шарон все притомились и сразу разбрелись по своим кельям. За 1 DM Костыль замутил мне биг джойнт из молодой травы. Я хотел быстрее провалиться в нирвану и заснуть. Махнул рюмку текилы, включил канал MGM, прилёг на диван и стал раскуривать биг джойнт. Но трава не помогала уснуть. Я провёл около пятнадцати минут в диком волнении. Потом выпил практически целую бутылку немецкого вина, вышел на балкон, но вернулся и бросился в постель. Кровь тяжело колыхалась во мне.

Опять послышался звук. Я вздрогнул, но не оглянулся. Вдруг почувствовал, что кто-то тесно обнял меня сзади и в самое ухо лепечет: «Приди, приди, приди». Затрепетав от испуга, я простонал: «Приду!»

Оглянулся. Девушка стояла, наклоняясь возле самого моего изголовья. Она слабо улыбнулась и исчезла. Я, однако, успел разглядеть её лицо. Показалось, я видел её прежде, но где, когда? Я всё недоумевал и спрашивал себя: «Не схожу ли я с ума?» В мёртвой тишине было что-то странное, загадочное. Довольно большая серая птица вдруг бесшумно прилетела и села на самый край балкона.

Я посмотрел на неё, она посмотрела на меня сбоку своим круглым тёмным глазом. «Уж не прислали ли тебя, чтобы напомнить?» – подумал я.

Птица тотчас взмахнула мягкими крыльями и улетела по-прежнему без шума. Я долго ещё сидел у окна, но уже не предавался недоумению, будто попал в заколдованный круг.

Наконец я встрепенулся, и заколдованная тишина нарушилась. Ветерок запорхал, луна всё ярче выступала на посиневшем небе, и скоро листья деревьев заиграли серебром и чернью в её холодных лучах. Я не мог выдержать более, вскочил, набросил косуху и отправился на серебряное озеро к старому дубу.

По словам Вилли, в этот дуб во время войны ударила американская шрапнель, верхушка переломилась и засохла, но жизнь в нём ещё теплилась. Когда я подходил, на луну набежала тучка, под широкими ветвями стало очень темно. Сначала я не заметил ничего особенного, но глянул в сторону, и сердце так и упало. Возле высокого куста между дубом и лесом неподвижно стояла мерцающая белая фигура. Она!

Жалобный звук, подобный тому, который разбудил меня в первую ночь, задрожал в ушах.

– Пусти же меня! – промолвил я.

Спутница моя тихо отклонилась, остановилась передо мной и сложила руки. Я успокоился и посмотрел ей в лицо, оно по-прежнему выражало покорную грусть.

– Где мы? – спросил я, не узнавая окрестностей.

– Далеко от твоего дома, но ты можешь оказаться там в одно мгновенье.

– Каким это образом? Опять довериться тебе?

– Я не причинила тебе зла и не причиню. Полетаем с тобой до зари, вот и всё. Я могу тебя отнести куда только ты вздумаешь, во все края земли. Отдайся мне! Скажи опять: «Возьми меня»!

– Ну, например, возьми меня!

Она опять припала ко мне, ноги отделились от земли, и мы полетели. Взмыли вверх, как вальдшнепы, налетевшие на берёзу, и опять понеслись прямо. Вместо травы у нас под ногами мелькали вершины деревьев. Чудно было видеть лес сверху, его щетинистую спину, освещённую луной. Он казался каким-то огромным уснувшим зверем и сопровождал нас широким непрестанным шорохом, похожим на невнятное ворчанье. Кое-где попадались небольшие поляны, красиво чернела зубчатая полоса их тени. Заяц изредка жалобно кричал внизу, вверху тоже жалобно ухала сова, в воздухе пахло грибами, почками, зорей-травою, лунный свет разливался во все стороны холодно и строго.