Но он впервые за долгое время почувствовал себя спокойнее.

На берегу теперь двигались люди, подкладывая хворост в костры, чтобы прогнать холод ночи. Геликаон увидел, как Андромаха поднялась со своих одеял. Его сердце забилось сильней, когда он вспомнил поцелуй, которым они обменялись в мегароне в ночь битвы. Он сердито отвел от нее глаза.

«Не думай об этой ночи», — приказал он себе.

Его внимание привлекло движение на море. Команды двух маленьких рыбачьих лодок забрасывали за пределами бухты сети с грузилами. Геликаон некоторое время наблюдал за ними. Лодки были старыми, вероятно, построенными еще в те дни, когда дедушки рыбаков были юношами, полными надежд и мечтаний.

«Войны начинаются и кончаются, — подумал Геликаон, — но рыбаки будут всегда».

Он зашагал с утеса вниз по тропе, спрыгнул на песок и подошел к костру, на котором готовилась еда. Моряк налил в деревянную миску бульон и протянул миску Геликаону. Тот поблагодарил, взял ломоть хлеба и пошел дальше по берегу. Усевшись на камень, он приступил к завтраку.

К Геликаону направилась Кассандра, ее плащ волочился по песку.

— Я ищу твоего друга, — сказала она. — Где он?

Не сразу Геликаон понял, что она имеет в виду козла.

— Может быть, прячется, — ответил он.

— А зачем ему прятаться? — спросила девушка, склонив голову к плечу.

— Думаю, ты его напугала, — пошутил он.

— Да, напугала, — ответила Кассандра серьезно. — Я нечаянно. Могу я доесть твой хлеб?

— Конечно, можешь. Но у костра есть еще много хлеба и хорошего бульона.

— Твой будет вкуснее, — заявила она. — Еда других людей всегда вкуснее.

Сняв плащ, она расстелила его на песке, как одеяло, и уселась.

Геликаон смотрел, как она ест; души его коснулась печаль. При всем богатстве своего отца, при всей своей красоте и уме, Кассандра была всегда одинока, заперта в мире воображаемых призраков и демонов. «Будут ли о ней как следует заботиться на острове Тера? — гадал Геликаон. Будет ли она там счастлива?»

Темноволосая царевна молча доела хлеб, стряхнула песок с плаща и набросила плащ на плечи. Шагнув ближе, она поцеловала Геликаона в щеку.

— Спасибо тебе за хлеб, — сказала она и побежала прочь по берегу, к кораблю.

Три дня ни плохая погода, ни вражеские суда не тревожили «Ксантос». На четвертый день за ним погнались критские галеры, но ветер дул в корму, и «Ксантос» оставил их далеко позади. Прошло еще несколько дней, и впервые с тех пор, как началось пушествие, пошли сильные дожди. На море стали вздыматься волны, ветер усилился, в небе собрались грозовые тучи. Потом ударил раскат грома, и небеса разверзлись.

Андромаха и Кассандра укрылись в приготовленном для них шатре на носовой палубе, но неистовый порыв ветра порвал парусину. Корабль швыряло и качало, и Андромаха, зацепившись рукой за страховочную веревку, притянула к себе Кассандру. Она слышала, как Геликаон твердым голосом выкрикивает команды гребцам.

Моряки бросились убирать парус с черным конем, туго натянувший канаты.

Андромаха обернулась и бросила взгляд назад, ища Геликаона. Тот стоял на кормовой палубе, его длинные черные волосы развевались по ветру, как знамя.