Испытывал ли я угрызения совести, что применил страшные запретные заклинания? Нет. Я не хочу обосновывать это какими-то моральными причинами — что я делал хорошее дело, что я пытался избавить орков от постоянных войн путем одной войны, объединительной, — не было этому оправдания. Но и терзать себя постоянными самокопаниями я тоже не хотел. У меня был за спиной автомат, я обещал не применять его без нужды — такая нужда настала, и я не раскаивался, что его применил. Тем более что это была другая страна, и тут были другие законы. Здесь применение такой магии не считалось чем-то неприличным и незаконным.

Пленных и не вступавших в битву воинов чужого племени собрали в две группы. И тех и других лишили оружия — оно лежало кучами на земле, уже рассортированное.

Искали Амрта, но он опять сбежал, воспользовавшись суматохой.

Воины амараков выстроились в ряды, вперед вышел Красст. Он был торжественен и важен:

— Воины! Теперь вы не просто воины какого-то племени, а воины народа орков! Я ваш Великий вождь и поведу вас на новые завоевания, мы должны объединить все племена в один народ! Сейчас мы вместе поедем к вашим женщинам, и вместе с ними вы присоединитесь к стойбищу амараков. Там вы выстроите дома, и там же теперь будет наше главное стойбище, наша столица, и называться она будет Амарак! Осталось одно дело: среди вас оказался вероломный преступник, который обманом изобразил, что он мирный, что не хочет на нас нападать, а сам таил планы ударить нам в спину и ударил! Это бывший вождь племени скангаров Умрак! Я приговариваю его к смерти за предательство. И так будет со всеми, кто посмеет совершить измену!

Из-за спин воинов амараков вывели Умрака со связанными сзади руками. Он не просил о пощаде и только злобно зыркал на Красста, а особенно на меня, потом сплюнул на землю, выражая этим свое презрение.

«Что ж, — равнодушно подумал я, — ценю твою стойкость. Вот только не надо было быть таким идиотом и переть на меня. Вот и поплатился».

Умрака поставили на колени, а затем один из воинов ударом булавы разбил ему голову. Тело недолго подергалось и затихло.

Красст подозвал вождя племени, отстранившегося от битвы:

— Ты готов принести мне клятву верности и признать меня Великим вождем?

Вождь кивнул головой и низко склонил ее перед Красстом.

— Хорошо. Встань на колени и повторяй за мной: я навсегда признаю Великим вождем Красста и тех, кого он назначит вместо себя. И если я нарушу эту клятву, то могу быть убит, а моя душа отправится в преисподнюю.

Вождь повторил эти слова и замер, коленопреклоненный. Красст удовлетворенно посмотрел на него, подождал некоторое время и сказал:

— Теперь возьмите свое оружие, идите к своим женщинам и детям, ведите их к стойбищу амараков — отныне это ваш дом. А если вы посмеете нарушить клятву — вы будете страшно наказаны. — И Красст посмотрел на меня. Я поморщился: «Вот только делать из меня карателя еще не хватало. И ведь все может быть…»

Ту же процедуру Красст провел и с пленными скантарами. Теперь вождя у них не было, и его пришлось назначить из числа воинов амараков — тех, кто пришел на битву. Вначале я подумал, что Красст сразу же объявит вождем своего сына Кранта, однако нет, видимо, он решил придержать его для других дел, более важных.