Подойдя к своим воинам, мы встали возле них, наблюдая за действиями противника. Долго ничего не происходило. Потом неожиданно от войска отделилась еще одна группа воинов и отошла к скантарам. Красст с радостью констатировал:
— Теперь их только по два на нашего одного! Это уже терпимо! Но оставшиеся точно не отойдут. Настало время битвы. Воины, готовьтесь! — крикнул он зычно. — Держать щиты, ловить дротики! Задние ряды, изготовиться к броску! Ждем, как они пойдут, мы тоже сближаемся!
Войска двух племен начали движение, вначале медленное, потом все быстрее и быстрее. Амараки тоже пошли вперед.
Я держался чуть в стороне, как-то не улыбалось попасть под основной удар. Однако, как показало будущее, я ошибался — безопасности мне это не прибавило. Как тополь на бугре, я виднелся рядом с войском, и, похоже, вожди отдали приказ в первую очередь завалить именно меня — большая часть дротиков полетела не в воинов, а в меня, и мои друзья едва успевали принимать их на щиты, сразу ставшие бесполезными и неподъемными из-за множества воткнувшихся в них снарядов. Я крикнул:
— Уходите назад! Я сам прикроюсь! — Бабакан попробовал что-то возразить, но я молча и яростно толкнул его: — Быстро назад! Мне некогда думать, приколят вас или нет! Смотрите только, чтобы с боков меня не завалили!
Рванувшись вперед, я вновь увидел несущуюся на меня тучу дротиков, но на сей раз принял правильное решение — выпустил навстречу им воздушный таран, разметавший дротики как стаю воробьев, а следом — ударил по стене наступающих воинов фаерболами.
Это было ужасно: огненные шары, как снаряды из танковой пушки, проделывали бреши в стройных рядах бойцов — полегло сразу человек пятьдесят, не меньше. Их военачальники, видя такое дело, отдали приказ о перегруппировке, и воины бросились врассыпную, группками по два-три человека. Теперь нанести им такой урон, как в первые минуты боя, было невозможно: палить по каждому отдельно глупо, тем более что он мог и увернуться — все-таки скорость полета фаерболов гораздо ниже, чем пуль, и их видно в полете.
Амараки сближались с противниками, и с той, и с другой стороны уже были потери — несущиеся дротики пробивали щиты, искали не закрытые щитами лазейки и находили их. Я едва успевал отбивать направленные на меня снаряды, а запустить заклинание массового поражения у меня уже не было возможности — ряды соперников перемещались, и пошла рубка человека с человеком.
Недолго думая я бросился вперед, к лежавшим на земле трупам — врагов и своих — и начал их поднимать. Зомби вставали, и я им велел — как своим, так и врагам — убить противников амараков. Они подчинялись и шли в бой.
Их движения были неуверенны, но они не могли не подчиниться моему приказу и вцеплялись в противника — кто бил дубинками, кто колол копьем, кто просто грыз зубами как дикий зверь, что наводило еще больше ужаса. Исход битвы был предрешен — чем больше падало мертвых воинов, тем больше бойцов прибавлялось у нас. Неожиданно с фланга, со стороны заявивших о «невмешательстве» воинов, полетели дротики в ряды амараков, и половина стоящих в отдалении бойцов кинулась на нас — это была, видимо, уловка, когда один из вождей изобразил, что он уходит, чтобы напасть со спины.