— Она и это умеет? — удивлён Эдик. — А я её планирую на лёгкую атлетику.

— Не стесняйся, девочка, — сказал гроссмейстер.

— Если что, я тебе помогу, — говорит Сулима.

— Спасибо, — отвечает Алиса.

Гроссмейстер быстро идёт вдоль столов, одинаково двигая вперёд королевскую пешку. Некоторые ребята отвечают сразу, другие принимаются думать. Поэтому, когда гроссмейстер прошёл ещё раз, он сделал ходов вдвое меньше.

Пираты уже сидят на дереве. Прильнули к своим биноклям.

Панорама по актовому залу, толпе болельщиков, шахматным доскам. Всё с точки зрения наблюдающих.

В бинокль видно, как гроссмейстер делает ход.

Доска крупным планом. Лицо юного соперника.

— Неплохо, — говорит Крыс.

— Ты чего? — удивлён Весельчак.

— Сицилианская защита, — говорит Крыс.

Гроссмейстер снова делает ход.

— Таак, — говорит Крыс.

Юный партнёр делает встречный ход.

— Идиот! — кричит Крыс. — Самоубийца! Сейчас я слезу, сейчас я тебе покажу, как коней жертвовать!

Весельчак машет рукой, достаёт из кармана яблоко, жуёт.

Бинокль перемещается к другой доске.

Снова рука гроссмейстера.

Пятиклассник зажмуривается.

— Вам мат, — говорит гроссмейстер.

Отчаянныи лай раздаётся из–под дерева. Там суетится собачонка.

— Убери! — говорит Крыс.

Весельчак У кидает яблоком в собачонку, она заливается ещё громче.

— Что я тебе сказал! — настаивает Крыс. — Засветит.

Весельчак У сползает по стволу вниз и превращается в большого пса. Гонится за собачонкой.

— Вот и отлично, — говорит Крыс.

Пятиклассник, глаза полны слёз, встаёт и говорит:

— Сдаюсь.

Сулима глядит на его доску.

— Детский мат, — говорит он. И тут же хватается за голову — думает.

Алиса скучает. Она уже сделала ход. Потом, глядя перед собой, тихо говорит:

— Конём на Ф–6.

— Ого, — тихо говорит Боря — они стоят сзади. — Вот это финт! Ему тогда придётся ладью убирать.

— Не подсказывай! — разозлился Коля Сулима. — Теперь я так не пойду.

Тут подходит и гроссмейстер.

— Ну и как, молодой человек? — спрашивает он.

— Сейчас, одну минуточку.

— Он хотел конём на Ф–6 пойти, — говорит Боря. — Но сомневается.

Гроссмейстер чуть наклоняет голову. Думает.

— Разумный ход, — говорит он. — Вижу интересные осложнения.

— Видит! — шепчет Боря.

— И слепому ясно! — шепчет Фима.

Коле ничего не остаётся, как, метнув в сторону Алисы уничтожающий взгляд, двинуть коня.

Гроссмейстер ещё думает, но ладью не убирает, а отступает королём.

Толпа зрителей нависает над Колей, вот–вот опрокинут стол.

Эдуард взволнован:

— Не нажимайте! — говорит он. — Стол опрокинете.

Все так заняты перипетиями на Колиной доске, что не замечают, как гроссмейстер останавливается у доски Алисы и тихо говорит:

— Нет уж, этой жертвы я не приму.

Двигает вперёд пешку. Отходит к следующему столу, потом возвращается взглядом к доске Алисы, качает головой.

А шум подсказок, споров и волнений кипит за Колиной спиной.

Вообще–то, досок уже куда меньше, чем прежде. Осталось человек пять, и потому гроссмейстер уже подольше задерживается у столов противников, даже сам начинает с ними обсуждать партии, подсказывать. Слышно, как он говорит семикласснику–акселерату, который играл в волейбол: