Когда лакей очнулся, руки у него были связаны, во рту был заранее приготовленный мною кляп. Находились мы уже за ширмой в ближайшей проходной комнате, где, как я убедился, никого не было.

– Милейший, сейчас вы отведете меня к комнатам, где располагается, – я склонился к уху и произнес, к кому меня надо провести.

Затравленный взгляд пленника наполнился ужасом, и он потерял сознание.

«Нет, дорогой друг, мы так не договаривались, – подумал я, осуществляя реанимационные мероприятия, приводя клиента в сознание. – Так-то лучше».

– Любезнейший, ты всё равно сделаешь это. Не надо доставлять себе боль, – произнёс я, увидев, что лакей пришёл в себя. После этого нажал одну из точек на теле, которую мне в своё время показал Джунг Хи.

Всего он показал мне их пять. При нажатии их последовательно, человек начинал ощущать нарастающую дикую боль. Сам лично перенёс три точки. После четвёртой потерял способность что-либо соображать и готов был сделать всё, о чём бы меня ни попросили. Если же нажать пятую, то, по словам старого корейца, у человека в организме начинались необратимые изменения, и тот умирал. Но до этого он становился марионеткой в руках проводившего данную «акупунктуру».

Пленнику хватило одной, после чего мы направились к моей цели. После того как лакей показал головой на необходимую мне дверь, он направился в страну Морфея. Я аккуратно пережал ему сонную артерию. Видимо, бесшумно уложить на пол отрубившееся тело мне не удалось, так как нужная мне дверь стала открываться, и из неё показалась рука с фонарём. «Страна непуганых идиотов», – успел подумать я, смещаясь за открывающуюся дверь.

Вышедший из двери офицер, увидев лежащее тело лакея, направился к нему. Перемещение за спину, дозированный удар, ловля падающего фонаря, и у меня на руках две отключившиеся тушки. Матерясь про себя, затащил тела в комнату. После чего, подобрав фонарь и зайдя в помещение, аккуратно закрыл дверь. Подняв фонарь повыше, осмотрел свои жертвы.

«Н-да, лакей первого разряда с кучей наград и целый жандармский подполковник, – крутанул головой. – Повеселились, однако, господин хорунжий. Ладно, работаем дальше».

Связал руки за спиной подполковника, посадил его на стул. Кляп в рот засовывать не стал, но рот завязал попавшимся в комнате полотенцем. Поставил на стол лампу-фонарь и, придвинув стул, сел напротив офицера. Оставалось только ждать. Минут через двадцать заметил по задрожавшим векам и изменению ритма дыхания, что жандармский чин начал приходить в себя. Когда он открыл глаза, то, увидев мою голову в маске, дёрнулся назад и чуть не свалился со стула. Ожидая такой реакции, я удержал мебель с подполковником в равновесии, после чего произнёс:

– Алексей Павлович, не пугайтесь, это я, хорунжий Аленин. Если вы дадите мне слово офицера, что не будете каким-либо образом предупреждать охрану, я вас развяжу. Вы даёте слово офицера? Если да, то кивните!

Последовал кивок подполковника, и я развязал верёвку и полотенце на адъютанте главного начальника охраны генерал-майора Свиты Его Величества Петра Александровича Черевина.