— Думал? — Она не дала ему возможности договорить. — Долго же ты думал!

Лунин машинально отметил, что Ирина вновь, как и несколько месяцев назад, обратилась к нему на «ты», только таким образом она отнюдь не проявляла дружеское расположение, скорее, это была крайняя степень гнева и отчуждения, когда нормы этикета не то что отступают на второй план, они полностью теряют всякое значение.

— Когда на тебя направлен пистолет, очень трудно сосредоточиться.

— Значит, ты боялся! Не за нас, просто боялся.

— Да, я просто боялся, — согласился Лунин, рывком поднимаясь на ноги. — Я — трус! Так лучше? Ты это хочешь услышать?

Она молча покачала головой, ничего не ответив.

— Я хочу к ней подняться. — На мгновение Илья почувствовал, как у него кружится голова, но сумел удержаться на ногах. — Ты пойдешь?

— Нет, на сегодня я, похоже, отходилась. — Ирина подтянула вверх брючину, демонстрируя распухшую лодыжку, багровую от скопившейся прямо под кожей крови. — Там, кажется, что-то сломалось.

Илья хотел было присесть на корточки, но все же решил этого не делать. Не факт, что второй раз встать окажется так же легко, а то, что нога у Ирины нуждается в срочной медицинской помощи, ему и так хорошо было видно.

— Как же ты смогла? — Лунин махнул рукой на лежащую в траве кувалду. — Ведь ты выскочила на него как…

Он чуть было не сказал «корова», но вовремя остановился.

— Не знаю. — Ирина осторожно дотронулась до набухшего на ноге мешка крови и тут же, болезненно сморщившись, отдернула руку. — Он же тебя убивал. А потом и за меня бы взялся. Так что выбора не было.

— Когда нет выбора — всегда легче, — согласился, оглядываясь по сторонам, Лунин. — Хорошо, что он пистолет выронил. Да и нож. Надо будет поискать потом.

— Хорошо, — устало произнесла Ирина и, закрыв глаза, откинулась на спину. — Иди уже!

— Иду, — пробубнил в ответ Лунин. Сделав несколько неуверенных шагов в сторону дома, со второго этажа которого не так давно выпал, обернулся и, не зная зачем, пообещал: — Я быстро.

Однако быстро не получилось. Каждый шаг отзывался болью во всем теле, хотя счастливым образом и избежавшем переломов, но почти полностью покрытом синяками и кровоподтеками. Больше всего досталось спине, на которую пришлось приземление, и лицу, успевшему познакомиться с крепкими кулаками не представлявшего теперь никакой опасности Игрока. Внутренние органы, пережившие столь мощное потрясение, тоже работали с перебоями. Периодически у Лунина начинало ныть или покалывать то в правом, то в левом подреберье, а иногда и с обеих сторон одновременно. Сердце никак не могло поймать свой привычный ритм и на каждое самое небольшое усилие отзывалось дикой, хоть и непродолжительной скачкой, от которой у Ильи оглушительно стучало в ушах и подрагивала грудная клетка.

Поднявшись на площадку между первым и вторым этажом, Лунин понял, что должен хоть немного, но отдохнуть. Опустившись на грязный бетон перекрытия, он прислонил голову к стене и тут же потерял сознание. Очнувшись спустя десять минут, он еще почти столько же вспоминал, как, избитый и окровавленный, оказался на грязном полу в заброшенном здании. Вспомнив все, он заскрежетал зубами и, ухватившись рукой за лестничное ограждение, рывком поднялся на ноги. Оставшуюся часть пути он проделал без остановок.