- Принесите ребенка сюда!

- Мои люди уже сейчас ищут его. Они найдут ребенка. - В его голосе сквозила самоуверенность.

Сжимая рукоять кинжала, Фелея сделала несколько шагов вперед, вплотную приблизившись к тронному возвышению, ее голос опустился почти до шепота:

- Ты не обманешь меня, сестра, тебе не удастся заставить меня поверить, что младенец получил твоего Компаньона; насколько мне известно, в таком возрасте еще не может произойти слияния. Ты должна отдать мне то, что я ищу, иначе ты увидишь, как умрет твое дитя!

Бреанна снова улыбнулась:

- Ты отняла у меня мужа, отняла мои земли и мою жизнь, сестра. Но ты не получишь ни моего Компаньона, ни моего ребенка!

Вместе с этими последними словами силы оставили ее, Бреанна вздохнула и закрыла глаза. Громко всхлипывая, старая служанка упала на колени и прижала безжизненную руку королевы к своей щеке.

- О госпожа, моя госпожа! - воскликнула она.

Фелея быстро поднялась по ступенькам, ее лицо пылало от сдерживаемой ярости.

- Замолчи, старуха! - она сняла с головы Бреанны тонкий золотой обруч. - Теперь я - госпожа!

Через непродолжительное время вернулись люди Тайлека. Они доложили, что никакого ребенка обнаружить не удалось. Только после этого стены замка многократно повторили крик ярости, вырвавшийся из горла Фелеи.

Дни сменялись ночами, а седобородый старик и темноволосая женщина с младенцем на руках продолжали свой путь, лишь изредка останавливаясь для отдыха. Достигнув границ Сайдры, они переправились через Пограничную реку и оказались в Дромунде. Дальше их путь пролег к городу Таррагону.

Там женщина оставила старика в качестве прикрытия, а сама двинулась дальше на запад. Она что-то искала.

Глубоко в Скелленских горах молодая женщина-крестьянка лежала, охваченная родильной горячкой, а ее муж плакал над могилой их мертворожденного ребенка.

2

Свет просачивался сквозь щели в неплотно прикрытых ставнях и терялся во тьме ночного леса. Внутри домика Норисса неспокойно расхаживала туда и сюда, лишь на короткое время останавливаясь возле окон, чтобы взглянуть сквозь ставни в темноту. В эти моменты ее пальцы принимались теребить переброшенные через плечо темные волосы, доходящие до пояса. Чувство беспокойства, которое преследовало ее на протяжении всей зимы, теперь вело себя словно нахальный зверек, кусающий за пятки и подгоняющий бежать во всю прыть. Норисса даже прикусила губу и крепко сцепила руки, переплетая пальцы и удерживая себя от того, чтобы прямо сейчас распахнуть дверь и ринуться в темноту.

Она сделала по комнате еще несколько шагов и остановилась возле стола, чтобы еще раз проверить уложенную в путь провизию. Подергав завязки на мешке с едой и на маленьком свертке с травами, она отложила их в сторону и взвесила в руках тяжелый кожаный мешок с монетами. Тут же рядом, придавленный тючком с одеждой и укрытый длинным плащом, лежал лук, а также колчан со стрелами и длинный охотничий нож.

Убедившись в том, что она ничего не забыла, Норисса снова принялась расхаживать по комнатам, замедляя шаг, чтобы бросить взгляд на самые разные предметы. Вот столовые скатерти, вытканные матерью, вот любимая трубка отца, вот скамеечка для ног, которую она помогала мастерить - все это придется оставить уже утром. Она легко прикасалась ко всем этим предметам, стараясь запечатлеть их в памяти, стараясь наполнить свою память воспоминаниями, которые могли бы скрасить ей ее долгое путешествие, которое начнется утром. Однако чувство печали и одиночества, которое наполняло ее в последнее время, стало уступать место гневу, который придавал ее сожалениям оттенок горечи.