2 августа
Сегодня я в самом центре мира. Я – в Москве. И у меня раздвоение личности, и даже больше – бессчетное размножение.
Мне кажется, я сижу сейчас дома, на крыльце, и дышу последним летним теплом, и я же еду в поезде, и я же смотрю на него, и я же сижу сейчас в кухне на табуретке, и мне не спится, мне одиноко, мне неуютно, меня пугают клопы в моей новой постели. Перед сном я их жгла свечкой, но так и не выжгла. Меня пугают сырые казематные стены и бесконечные звонки трамваев, а сейчас, ночью, пустой блеск рельс.
И мне кажется, что я еще действительно слишком мала, как мне сказала та пожилая девушка, что принимала документы.
Ничего, завтра все решится.
Я не боюсь. Я даже не волнуюсь. Мне только ужасно одиноко.
Сейчас-то я вижу, что меня нет дома и мама одна. Она молится Деве
Марии, смотрит на мое фото и плачет.
И в поезде меня нет. Меня нигде нет.
Я думала, что я смогу описать, как было в поезде, но не смогу – все смазывается, все как на темной фотографии, когда недостаточно света.
Мне-то все было видно, но чтобы увидели другие…
Сентябрь
Никогда не думала, что стану Скупым рыцарем!
Никогда не думала, что на деньги столько можно купить!
Конфеты. Туфельки. Книжки. Билеты в театр. В цирк!
Но я ничего не покупаю – только чтобы с голоду не умереть. Я так похудела. И мне идет быть худой. Глаза выделяются. Мужчины на меня смотрят, хотя я маленького роста и одета скромнее некуда.
Правда, они думают, что я совсем девочка. И недавно один человек в магазине угостил меня шоколадкой. Странный человек, на него тоже все смотрели.
Он был в плаще, почти до пят, и в шляпе, надвинутой на глаза. Как мушкетер. Только без шпаги. Или он прятал ее под плащом. Но лицо под шляпой было небрито. И черная щетина казалась такой колючей и как будто его самого колола.
Он заставил меня есть шоколад прямо перед ним. Сказал: "Ешьте". И смотрел из-под шляпы, как я разворачиваю серебряную фольгу. Магазин был самый лучший в мире. Елисеевский.
‹Не датир.›
Мама пишет мне большие письма. Она тоскует по мне и благословляет.
Она присылает мне деньги, всю свою зарплату. И еще посылки с картошкой и салом. Посылки я ем вместе с девочками: у нас все общее.
А деньги тратить я не могу себя заставить. Не из жадности. Деньги – волшебные.
‹Не датир.›
"У тебя странная особенность. Ничего в тебе нет выдающегося – ни роста, ни безумной красоты. И голосок негромкий. Но тебя сразу видно. В любом окружении. В любой обстановке. Как всегда видишь в темноте свет. Ты улыбаешься. Зубы у тебя неровные. Как тепло от твоей улыбки".
Это цитата. Слова о моей героине.
Сегодня была читка сценария. Все произошло просто. Я так и думала, что все должно произойти просто, само собой, что я не должна беспокоиться.
После последнего занятия – это гимнастические упражнения под музыку, развивающие гибкость и чувство ритма, – мы переоделись за размалеванным задником и пошли в столовую. Нас кормят по талонам, не очень вкусно, но есть так всегда хочется, что я прямо хватаюсь за ложку. И что хорошо, суп всегда горячий. Можно посолить крепче, накрошить туда хлеб. Замечательно. Мы садимся, шесть человек за стол, и мгновенно все сметаем.