— Почему? — удивился я.

— Видите ли, господин Артаке, — криво улыбнулась фрейлейн. — Я не так уж долго живу на свете, но хорошо усвоила одну вещь: за все в этом мире надо платить. Знатный человек платит за свое происхождение кровью, крестьянин — за спокойную жизнь своим трудом. Чем вы сами заплатили за богатство, свалившееся на вас? Своей ли кровью, чужой ли? Впрочем, — отмахнулась фрейлейн, — мне это знать не нужно. Девушка, вышедшая замуж не по любви, платит. Чем я смогу рассчитаться с вами? Ничем. Титула у меня нет, а принадлежность к рыцарству не передается по линии прялки. Своим телом? Шлюха у вас в постели гораздо красивее меня, но обошлась вам гораздо дешевле. Я давно осознала, что я дурна собой. Даже когда был жив мой отец, когда наша усадьба процветала, ни один рыцарь не хотел сватать меня для своего сына. Я не знаю, что вами двигало, когда вы делали мне предложение. Глупость? Но вы не так глупы, как хотите казаться. Разумеется, не любовь и не жалость — вы не умеете жалеть. Возможно, расчет — вы захотели сэкономить на прислуге. Хотя, — мотнула девица головой, — вряд ли расчет. Судя по вашим тратам — вы не умеете считать деньги. Я понимаю, что ваш первый порыв прошел и вы решили избавиться от меня. Вы человек суеверный и боитесь отказываться от своих слов. Я же имела глупость дать вам согласие, а мы, Йоргены, привыкли держать свое слово. Впрочем, коль скоро я стану вашей женой, то буду иметь право считать себя хозяйкой усадьбы. Наш дом опять станет моим домом, яблоневые деревья в саду… Что ж, за это можно и заплатить. Впрочем, господин Артаке, вы тоже заплатите за необдуманные слова. Ваша плата — жизнь с некрасивой женой.

Я не стал вступать в дискуссию с фрейлейн Кэйтрин. Зачем? Фрейлейн уже нарисовала себе четкую картину, отвела в ней место себе — благородной страдалице и мне — суеверному наемнику со странностями. Я просто молчал, мечтая, чтобы фрейлейн поскорее убралась из моей комнаты, а лучше — из моей жизни. Но она не торопилась.

— Еще, господин Артаке. Как ваша будущая жена, я имею право знать ваше происхождение.

— А как вы считаете?

— Мне кажется, что вы сын богатого купца, поссорившийся с родителями.

— А как вы догадались? — хмыкнул я.

— Все очень просто, — важно пояснила девица. — Вы хорошо пишете, значит, получили образование. Тратят деньги направо и налево люди, привыкшие к богатству.

— Или те, на кого богатство свалилось нежданно-негаданно, — дополнил я. Поинтересовался, сдерживая смех: — А благородное происхождение вы исключаете?

— Благородный человек никогда бы не позволил себе отказаться от усадьбы! Он должен осознавать свою ответственность перед домом, перед землей и перед людьми.

— Да, действительно, — кивнул я. — Ни разу в жизни не встречал благородного человека, который бы подарил неизвестной особе имение. Как там вы его обозвали? Яблоневый сад?

— Раньше усадьбу называли усадьбой Йорген, по имени моих предков. Апфельгартен — гораздо благозвучнее, чем Артаке. Но если вы возражаете…

Мне было все равно. Хоть яблоневый сад, хоть брюквенное поле.