Понимая, что таких тайников должно быть много, от Левы потребовали координаты остальных схронов. Тут чекистов ждало разочарование. Дело в том, что хоть Лева и был начальником контрразведки, но ему не были известны места захоронения драгоценностей. Этот вопрос был известен только братьям Махно Григорию и Савелию, и членам спец отряда. Но Григория и Савелия, как известно, убили еще в гражданскую войну. Понимая это, в Главном политуправлении при НКВД РСФСР, всех бывших махновцев, кого удалось арестовать, допрашивали: что им известно о кладах Махно? Большинство ничего не знали. И это естественно, вряд ли те, кто копал землю, таскал драгоценности и маскировал схроны, остались в живых. Знать о том, где спрятаны сокровища, могли один-два человека.

По памяти Задов озвучил имена и фамилии членов группы Григория. В том числе он назвал и фамилию моего отца.

Свидетелем этого признания Левы Задова, стал, молодой еще тогда сотрудник ОГПУ, по фамилии Рудь.

Когда его командировали во главе отряда, к нам в Лютеньку, он и не подозревал, что судьба сведет его с моим отцом. Задачи у него были другого характера. Обратил он внимания на отца, только тогда, когда отец пришел за справкой о смерти матери. Молодой, натренированный ум, вспомнил разговор о членах специального подразделения Махно, где прозвучала фамилия моего отца. И Рудь начал наводить справки. В области, отца идентифицировали, как родственника Махно и члена повстанческой армии. Срочно был отослан приказ о его задержании.

Ну а дальше вы уже знаете.

«В архивах ГПУ не нашлось дела о кладе, хотя Медведев не раз говорил, что все сокровища были сданы государству по акту. Но где этот акт и куда подевались сокровища батьки Махно? Не исключено, что протоколы допросов 37-38-го годов, где Лев Задов рассказывал, какой ценой выкупил свою жизнь и получил чекистскую работу, из дела просто-напросто изъяли и уничтожили.»

Не исключено, что к этому приложил руку Рудь, или кто-то из его сообщников. Уверенности в моих суждениях, мне придает и тот факт, что допросы, которые со мной проводил в течение почти шести месяцев Рудь, изобиловали и запугиваниями, и хитрыми уловками, и «спец средствами» при проведении допросов, а по-простому мордобитием. Не было случая, что бы при очередном допросе, я хоть раз не получал кулаком в челюсть или глаз. Сокамерники, то ли в шутку, толи всерьез делали ставки. Приду я после допроса с очередным синяком под глазом, или разбитой губой. За эти месяцы мое лицо как будто окаменело, и побои приносили мне больше моральную боль, чем физическую.

Мое счастье, что Рудь не догадывался о существовании карты и тем более не знал о тайнике с полковой казной Махно. Если бы я выдал себя хоть намеком, то думаю, что он нашел бы методы и способы разговорить меня. А так все закончилось тем, что кроме сына врага народа, мне еще был инкриминирован саботаж в проведении переписи населения.

Известная фраза «Сын за отца не отвечает» была произнесена Сталиным в декабре 1935 года, на совещании в Москве передовых колхозников с партийным руководством