До первого моего отрезвляющего пинка под зад. Никакого характера! И я до сих пор не уверена, исцелился ли он от патологической зависти от этой женщины.

Она откинула мокрую прядь с лица и сделала решительный шаг вперед:

— Я уже сдала свою квартиру и переезжаю сюда.

— С какой такой стати? — моему возмущению не было предела. — Ты не имеешь к этой квартире никакого отношения!

Сделав отчаянный рывок и навалившись на меня всем корпусом, она пробралась в коридор. Я вцепилась в ее пакет, желая вырвать из рук и вышвырнуть. Сжав челюсти, Ольга не спешила ослаблять хватку:

— Ты думаешь, я оставлю своего ребенка с вашей дебильной семейкой?

— Ребенка?! — Я отпустила пакет, отчего та подалась назад и осела прямо в коридоре, навалившись на свои котомки. — Да тебе пятнадцать лет было плевать на этого ребенка!

Пытаясь встать, она задыхалась от волнения, чертыхалась и снова падала. Наконец, отпустив сумки, она вскочила, отряхнулась и подошла ко мне:

— Твой братец оказался полоумным извращенцем, который исполосовал совсем молоденькую девчонку! — Её лицо перекосило от злобы. — Оставил ее в луже крови и еще умудрился там наследить! Спалился по полной! Что за идиот! Это у вас семейное. Теперь на моей дочери всю жизнь будет висеть ярлык дочери убийцы.

Она сплюнула на пол и закричала:

— Я всегда подозревала, что с ним что-то не то! Молчит вечно, смотрит, не слышит никого вокруг. Какая нормальная баба его станет терпеть?! Никто такому не дает, вот и спрыгнул с ума. Маньяк! О, я всегда знала, всегда! У меня чуйка на таких подонков, как же я его ненавижу.

Я не сдержалась и с размаху влепила ей пощечину. От резкого шлепка её голова отлетела назад, руки резко взлетели вверх и так же быстро опустились. На щеке мгновенно расплылось алое пятно с разводами от пальцев.

— Ты пожалеешь, — прошипела она и закрыла лицо руками.

Мои ноги стали ватными, пальцы побелели от напряжения:

— Никогда не говори так при мне. Иначе я задушу тебя прямо здесь, своими собственными руками.

Мои ладони сжались в кулаки. Я видела ее словно в тумане: испуганные глаза, полные ненависти, всклокоченные волосы, опухшая щека. Она подтянула к себе стул и села:

— Саша, давай по-хорошему. Мне некуда идти, поэтому я остаюсь здесь. — Ольга сжала пальцами виски и прищурила глаза. — Твой брат по уши влип, и если я захочу, в три секунды получу опеку над Ксенией. Он — главный подозреваемый. Ты хочешь, чтобы я ее забрала и увезла отсюда? Я могу.

В уголках ее губ играла ухмылка. Несколько минут мы сидели неподвижно. Меня знобило. Пришлось опереться на стену, чтобы не упасть:

— Зачем тебе Ксюша? Ты никогда не была для нее хорошей матерью.

— Не нужно учить меня морали. — Ольга скинула на пол грязные туфли и закинула ногу на ногу. Достав из сумки сигарету, она потянулась к зажигалке.

— Ты не будешь курить в квартире моего брата.

— Твоего брата сейчас здесь нет, возможно, он никогда не вернется сюда. Как знать. Как знать…

Я сверлила глазами ее лицо. Захотелось щелкнуть мерзкой гадине по лбу чем-то тяжелым.

Самодовольно облизнув губы, она покрутила между пальцев папиросу и улыбнулась. Шелковое платье прилипло к ее телу и бесстыдно просвечивало, открывая взору полное отсутствие белья. Лениво поправив мокрый подол, Ольга поднесла к губам сигарету и вставила меж пухлых накрашенных губ.