— Варите, я буду через минуту.

Влетев на скорости в свои босоножки, стоявшие в коридоре, я распахнула дверь и выбежала на лестничную площадку.

Нажав на звонок квартиры напротив, я ощутила, как капельки пота по спине сбегают вниз. Мне уже слышались позади шаркающие шаги противного толстяка. Мерещились его жирные руки, тянущиеся ко мне. Окинув взглядом площадку, я не заметила ни одной камеры. За дверью всё еще было тихо.

Громко постучав несколько раз, я навалилась на стену.

Наконец, дверь отворилась, и на пороге появилась женщина лет сорока пяти. Стройная, с худым лицом и усталыми глазами. От нее пахло алкоголем. Она вопросительно уставилась на меня.

— Добрый день, вы мама Маши Яковлевой?

— Да, — сухо отрезала она.

Я залезла в сумку, нащупала крупную купюру и протянула ей:

— Соболезную вашей беде. Не могли бы вы немного рассказать о своей дочери? Я работаю в газете, все обеспокоены случившимся, возможно, в городе объявился серийный маньяк.

Женщина наградила меня долгим испытующим взглядом, потом вынула руку из кармана и выхватила банкноту. Губы ее сжались. Отшатнувшись, она направилась в комнату. Я последовала за ней.

На столе стояла бутылка с рюмкой. Рядом нехитрая закуска из рыбной консервы и фото, перетянутое по диагонали черной ленточкой. Девушка, смотревшая с карточки, была слишком юной, чтобы умирать. Красивая, маленькая брюнетка с большими глазами и тонкими чертами лица. От нежной, почти фарфоровой кожи веяло аристократической бледностью. Изящная, она смотрела с фото как царица, гордо и торжественно. От объятий такой красотки у любого мужчины кровь начала бы сильнее стучать в висках.

— Присаживайтесь, — женщина указала на стул.

— Спасибо.

— Что вы хотите знать? — сухо спросила она.

— Вы кого-то подозреваете в убийстве Маши?

— Никого конкретно. Это мог быть любой из ее мужчин. Мы не общались из-за ее образа жизни.

— Расскажите мне о…

— Она опустилась до потаскухи. У нее всегда было полно денег. Что я могу еще добавить?

Женщина покачала головой и уставилась в пол.

— У нее был постоянный мужчина?

— Какой-то черный. — Она гневно махнула рукой. — Считал себе невесть кем. Я предупреждала её, что такой, как он, наиграется и бросит. Но она не слушала. Так и вышло. Она звонила, сказала, что он оставил ее, была вне себя от обиды.

— Давно это было?

— Месяца два назад.

— Ясно, — я сделала очередную пометку в блокноте. — Помните, как его звали?

— Не спрашивала.

— Думаете, он мог ее убить?

— Если бы она сказала ему что-то грубое. Люди этой нации такое не прощают, они очень гордые, а женщины для них — люди второго сорта.

— Спасибо.

Я вышла, оставив несчастную женщину в одиночестве.

Расталкивая друг друга, люди создавали хаос возле прилавков. Было очень шумно. Крытый павильон рынка внутри напоминал купол цирка: высокие потолки, широкое пространство, много воздуха и посетителей.

Прокладывая путь возле лотков с выпечкой и деликатесами, я ощутила, насколько голодна. Ноги начинали подкашиваться от бессилия. Остановившись возле пластикового столика, я насобирала по карманам мелочи, купила шаурму и присела.