– Значит, нас двое.

Ворчун поднялся на лапы. Эмили положила руку ему на шею, и он отвёл её обратно в большую комнату. Они встали у окна и стали смотреть на далёкие темные горы. Эмили была рада, что теперь у неё есть компания. С Ворчуном ей уже не так страшно. Грозные хмурые горы наводили на мысли о гномах и троллях. Эмили перевела взгляд на красивый, ухоженный, залитый солнечным светом сад прямо под окном. В саду гуляли люди, и Эмили с любопытством наблюдала за ними.

Сложенные крылья и сверкающие платья женщин напомнили ей об Анстис и других древних феях, с которыми она встретилась, когда впервые попала в волшебную страну. Эмили невольно поёжилась. Ворчун переступил лапами, и девочка растерянно заморгала, глядя на пса. Он как будто стал выше и шире в плечах. У него на ошейнике грозно топорщились шипы, которых не было раньше. Он стал похож на косматого чёрного медведя.

– Тебя никто не обидит, – сурово проговорил он, и Эмили ему поверила.

– Разве кто-то захочет её обидеть? – раздался у них за спиной нежный голос.

Эмили сглотнула комок, вставший в горле, и обернулась, заставив себя разжать руку на загривке Ворчуна. Она так крепко держалась за его шерсть, что ему, наверное, было больно. Но он лишь ласково ткнулся носом ей в бок, не сводя глаз с женщины, стоявшей в дверях.

– Как приятно видеть тебя снова, дитя. – Леди Анстис обворожительно улыбнулась Эмили, и та внутренне подобралась, чтобы не дать чарам проникнуть сквозь её защиту. – Да ещё по такому радостному случаю.

– Ты знаешь о ребёнке? – изумлённо спросила Эмили, с тревогой взглянув на дверь маминой спальни.

– Конечно, знаю. Все знают. У фей так редко рождаются дети. Это огромная радость для нас всех. – Анстис улыбалась, но это была неприятная улыбка, жадная и неискренняя. Сегодня она была в бархатном светло-зелёном платье, с виду лёгком и мягком, мягче пыльцы на её крыльях, сложенных за спиной. Эмили вдруг отчаянно захотелось прикоснуться к этому платью, ощутить под рукой мягкий бархат, может быть, даже свернуться калачиком у ног Анстис и прижаться щекой к переливчатой бледной ткани.

Не надо! Эмили даже не поняла, откуда взялось это предостережение: то ли она услышала мысли Ворчуна, то ли это заговорил её собственный инстинкт самосохранения. Но она резко отступила назад, уставилась в пол у себя под ногами, чтобы не видеть улыбку Анстис, и ещё теснее прижалась к Ворчуну.

– Ты пришла повидаться с мамой? – спросила она, стараясь унять дрожь в голосе.

– Конечно. – Анстис рассмеялась, и её голос стал мягким и вкрадчивым. – Передай ей мои наилучшие пожелания, Эмили. И скажи, что я скоро приду опять. Я хочу посмотреть на ребёнка. – Она развернулась и ушла прочь.

Эмили бросилась к двери, резко её захлопнула и для верности привалилась к ней всем телом.

– Я не хочу, чтобы она видела маленькую! – объяснила она Ворчуну. – Не надо, чтобы она её видела. Она ядовитая, ты не чувствуешь?

Но Ворчун на неё не смотрел. Его взгляд был прикован к другой двери. Пёс навострил уши, поскрёб лапой пол и подошёл к двери в спальню.

Эмили подбежала к нему.