Да, совковость прилепилась к России, как Незнанский в мои соавторы, но я повинился в этом в моем «Литературном покаянии», изданном в издательстве «Эксмо», и теперь с радостью летаю из Нью-Йорка в Москву на суд Незнанского с этим издательством, хотя именно с тех пор, как я вступил в это дело третьим лицом на стороне ответчика, истец и его адвокаты упорно в этот суд не являются.
Публичным судом я очищаюсь от разбухшего на моей (и вашей) шее жулья и о публичном суде над советским строем и совковостью, налипшей на тело русского человека, мечтаю я, дорогой мой российский читатель.
А теперь, когда мы, хотя бы мысленно, отделили СССР от России и советское от русского, поговорим о моих отношениях с Россией. Смешно и нелепо спрашивать у русского писателя, любит ли он Россию. Это как Доронина — помните? — спрашивала: «Любите ли вы театр? Нет, я спрашиваю, любите ли вы его так, как я?..» Как будто можно нелюбовью написать пятнадцать романов о России, как будто можно нелюбовью написать Ниночку, Светлова и Пшеничного в «Журналисте для Брежнева» и «Красной площади», Анну Ковину в «Красном газе» и «Кремлевской жене», Анну и Марию в «Московском полете», Александру в «Китайском проезде», всю «Русскую диву» от первой до последней строки и книгу, которую вы держите сейчас в руках!
Конечно, у придирчиво-подозрительного совка прохановского розлива мое самонаречение русским писателем вызовет гримасу на лице — какой ты на хрен русский писатель, когда ты самый что ни на есть чистокровный еврей и еще эмигрант к тому же! Объясняться по этому поводу считаю ниже своего достоинства, а вот пару анекдотов на этот счет могу рассказать. Двое новых русских разнеженно сидят на пляже в Майами, пьют пиво, и один спрашивает у другого: «Слушай, а тебя не мучает ностальгия?» «Чего?» — переспрашивает тот. «Ну, ностальгия!» — повторяет первый. «А чё это такое?» «Ну, тоска по родине, по России, по нашим березкам. Не мучает?» — вопрошает первый. «Да ты чё! — говорит второй. — Что я, еврей, что ли?»
Примечательно, что этот анекдот я услышал не в США, а в Москве, в «Известиях», от трехсотпроцентно русского журналиста Геннадия Бочарова. И на ту же тему вычитал у Юрия Нагибина в его предсмертном романе «Тьма в конце туннеля»:
«Русский народ никому ничего не должен. Напротив, это ему все должны за то зло, которое он мог причинить миру — и сейчас еще может, — но не причинил. А если и причинил — Чернобыль, то не по злу, а по простоте своей технической. Кто защитил Европу от Чингисхана и Батыя ценой двухсотлетнего ига, кто спас ее от Тамерлана, вовремя перенеся в Москву из Владимира чудотворную икону Божьей матери, кто Наполеона окоротил, кто своим мясом забил стволы гитлеровских орудий? Забыли? А надо бы помнить и дать отдохнуть русскому народу от всех переживаний, обеспечивая его колбасой, тушенкой, крупами, картошкой, хлебом, капустой, кефиром, минтаем, детским питанием, табаком, водкой, закуской, кедами, джинсами, спортинвентарем, лекарствами, ватой. И баснословно дешевыми подержанными автомобилями. И жвачкой.