Let's do it!
Let's fall in love!
Комары и москиты делают это!
Каждая букашка,
каждая тварь делает это!
Let's do it!
Let's fall in love!
И самые респектабельные леди
делают это,
Когда их призывают
на то джентльмены!
Даже математики в Европе делают это!
И даже блохи делают это!
Let's do it!
Let's fall in love!
Поверь, что шимпанзе
и в зоопарке делают это,
И австралийские кенгуру делают это,
И высоченные жирафы делают это,
И даже тяжеленные гиппопотамы
делают это!
Let's do it!
Let's fall in love!
Хриплый Армстронг затих на последнем аккорде, магнитофонная пленка еще с минуту пошипела в моем диктофоне, но голоса Алены я не услышал, и диктофон выключился.
Я понял, что там, в московской реанимации, Алена уснула. Уснула или…
Я не стал ждать своего выхода из больницы, а прямо из палаты позвонил в Москву, в кабинет Николая Николаевича.
— Реанимация, — услышал я после шестого гудка.
— Можно Николая Николаевича?
— Его нет! — И в трубке затюкали гудки отбоя.
Привычный к московской вежливости, я снова набрал код России, код Москвы и семизначный московский номер.
— Алло! — сказали на том конце провода.
— Я звоню из Нью-Йорка. Пожалуйста, не бросайте трубку. Как мне найти Николая Николаевича?
— Я же вам русским языком сказала: его нет!
И — бац! — опять гудки отбоя.
Но не на того напали, подумал я и, сделав еще шесть звонков и козыряя своим подарком больнице, выудил у секретарши главврача домашний телефон Николая Николаевича. Набираю номер и мысленно готовлю вежливое вступление: «Здравствуйте, Николай Николаевич. Большое спасибо за подарок. Я прослушал все десять пленок и хотел бы узнать, удалось ли вам застать эту девушку в живых. Или…»
— Алло… — произнес на том конце провода настолько знакомый женский голос, что я онемел. — Алло! — повторила она и засмеялась: — Ну, говорите же, черт подери! Я безумно спешу…
Это были те самые «черт подери!» и «безумно», которые я раз десять слышал на московских пленках.
И я понял, почему Николай Николаевич с такой неохотой отдавал их мне. Я понял это и положил трубку.
Эпилог
Когда я работал над этой книгой, моя жена постоянно доставала меня вопросами: зачем ты ее пишешь? Какая у тебя сверхидея? Что ты хочешь ею сказать?
Я долго уходил от прямых ответов, поскольку сам не знал, что на это сказать. Но потом, к концу работы, это выяснилось само собой.
С помощью этой книги я, как мне кажется, познал новую Россию куда больше, чем за все свои предыдущие поездки от Москвы до Курил. И тогда я смог объяснить своей жене смысл этой работы.
— Да, новое поколение россиян отличается от моего поколения, — сказал я ей. — И даже от твоего, хотя ты моложе меня почти вдвое. Они более раскованны при обсуждении самых интимных вопросов секса, они увлечены эротикой, они экспериментируют так и эдак или, говоря по-старому, они «распущенны дальше некуда». Но и стрессовых ситуаций в их жизни куда больше, чем в годы нашей юности. Однако при всех их «закидонах», при всех их экспериментах с полигамностью, открытым браком и прочее я не встретил среди них ни мужчину, ни женщину, которые «в сухом остатке» не мечтали бы о самом простом и вечном — верности, любви, нежности и стабильности отношений. Спасибо тебе, что ты разрешила мне написать эту книгу и верила мне, когда я над ней работал. Быть женой автора двух «России в постели» — серьезное испытание.