– Планируем через несколько дней, – доложил Александр. – Так все втроём и отправимся.

– Запомнил, где примерно дворец располагается по отношению к моей усадьбе?

– Найду! А тронный зал где?

– Вот в том и вся сложность для тебя будет во время поиска, если столица «старого» мира превратилась в руины. Главный зал с троном находится на три уровня ниже выступающего фундамента.

– Почему так?

– Город строился очень давно, и точных сведений об особенностях именно такой архитектуры не сохранилось. Так что учитывай и заранее соображай, сколько тысяч людей тебе понадобится для раскопок.

– Сообразим… Да и не сразу я этим займусь. Вначале попытаюсь отыскать большие дарканы и воспользоваться ими для связи с моими потомками.

– Может, ты и прав… Но я тебе ещё не сказал о захоронениях, – признался буддий, понижая голос. – Во все времена считается, что нарушить целостность усыпальницы – кощунство. Поэтому мы, нынешние, даже не подозреваем о тех вещах, которые сопровождали царей в последнем пути. Но как по мне, тогдашние жрецы были несколько туповатыми и ограниченными снобами. А цари слишком тщеславными, спесивыми, жадными и самонадеянными. Поэтому дошли легенды и намёки в некоторых записях, что в первые усыпальницы уложены баснословные ценности. Но не в смысле злата или драгоценных камней, а в плане исторических ценностей, свидетельств культуры и предметов из погибшей Гипербореи. Да и солидное число уникальных артефактов наверняка там схоронено. Не удивлюсь, если там и некоторые малые дарканы остались…

Парень только и успел кивнуть лысой головой, прекрасно уловив главную мысль: забравшись в усыпальницы, можно наткнуться на такие чудеса и редкости, что трудно представить.

Они вошли в покои Анахарсиса, и стало не до разговоров. Буддий выгнал оттуда почти всех, оставив лишь нескольких целителей, а потом вместе с ними, под руководством академика Коха попытался установить умирающего царя в нужное положение. Тот уже почти ничего не соображал от боли, чуть не теряя сознание от встряски и потери крови из открывшихся ран.

С каждой минутой жизнь Ближайшего утекала. Дошло до того, что установить его как положено и зафиксировать не представлялось никакой возможности, и Александр Свиридович решил рискнуть:

– Приакс! Держи его! Просто держи! – заорал он, поднимая правую ногу над полом. – Или – так, или – никак… И глаза всё-таки закрой!..

В следующий момент он запустил искру инициации процесса омоложения, и трёх мужчин скрыло за сияющей поверхностью кокона. Надолго скрыло, как никогда. Наверное, с полчаса прошло, прежде чем пелена рассеялась, и глазам целителей предстала сильно изменившаяся картина.

На месте молодого и сильного парня, Аргота Липоксайского, стоял согбенный, исхудавший, лысый старец лет восьмидесяти. Царя со спины с кряхтеньем подпирал тщедушный ребёнок лет десяти.

И только сам Анахарсис, помолодевший лет на пять, в полном здравии и в совершеннейшей телесной форме, стоял, растерянно пытаясь проморгаться. Похоже, он никак не мог понять, где находится и что с ним случилось.

Постепенно композиция из трёх тел распалась, и первым заговорил кашлянувший смехом лысый старик.