«Ну, не в Тихом океане», — сказала я. Думаю, Дарси, в другое время у меня не хватило бы духа разговаривать с ним. Я бы просто стояла там и пялилась на него. Но у меня все еще было чувство, будто я за стеклом или словно зубной врач впрыснул мне новокаина, и он еще действует.

Он засмеялся, будто никогда ничего смешнее не слышал, и сказал: «Ха-ха! Нет, не там. Там такого произойти не могло. Другое дело в Европе. И они могли сойтись лицом к лицу в Арденнах».

«Ну, может быть…» — начала я, только тут он снова заметался по комнате, запустив руки в волосы, так что они дыбом встали.

«Я знаю, это смахивает на дешевую мелодраму, — сказал он, — на дешевую жвачку вроде „Под двумя флагами“ или „Армандейла“, но идея близнецов… и можно дать рациональное объяснение… вижу, как именно… — Он вихрем обернулся ко мне. — Произведет это драматическое впечатление?»

«Да, сэр, — сказала я. — Истории про братьев, которые не знают, что они братья, всем нравятся».

«Да, безусловно, — сказал он. — И позвольте добавить…» — Тут он замолчал, и я увидела, как на его лице появилось странное выражение. Очень странное, но я прочитала его без запинки. Будто он очнулся и увидел, что наделал глупостей. Ну, как человек, который намазал лицо бритвенным кремом и начал бриться электробритвой. Он разговаривал с черномазой горничной о возможно самой лучшей его идее в жизни — с черномазой горничной в отеле, которая, конечно, считает замечательными книгами что-нибудь вроде «Края ночи». Он уже забыл, как я сказала ему, что прочла две его книги…

— Или думал, что ты просто подлизывалась, чтобы получить чаевые побольше, — заметила Дарси.

— Ага! Он именно так и смотрел на людей. Ну, это выражение так прямо и сказало, что до него, наконец, дошло, с кем он разговаривает. Только и всего.

«Думаю, я останусь тут подольше, — сказал он. — Скажи им в регистратуре, хорошо? — Он повернулся, чтобы снова начать расхаживать по комнате, и стукнулся коленом о сервировочный столик. — И убери отсюда это блядство, ладно?»

«Вы хотите, чтобы я пришла попозже и…» — начала я.

«Да, да, да, да, — говорит он, — приходи попозже и делай, что захочешь, но сейчас будь милашкой и убери отсюда все лишнее, включая себя».

Я так и сделала, и в жизни не испытывала облегчения больше, чем в ту минуту, когда дверь номера закрылась за мной. Я откатила сервировочный столик к стенке коридора. Завтрак был — сок, омлет с грудинкой, и я уже хотела пойти дальше, как вдруг вижу, что на его тарелке лежит гриб, отодвинутый к краю вместе с остатками омлета и кусочком грудинки. Я посмотрела на гриб, и у меня словно свет в голове вспыхнул. Я вспомнила гриб, который дала мне она, старая Мама Делорм, в пластмассовой коробочке. Я вспомнила, как нашла ее в кармане платья, и куда я положила ее потом. Гриб на его тарелке выглядел совсем таким же — сморщенным, высохшим, будто это была поганка, а не съедобный гриб, и такая, от которой могло стать очень плохо.

Она посмотрела на Дарси.

— И он откусил часть этого гриба. Пожалуй, больше половины.

Дежурил тогда мистер Бакли, и я сказала ему, что мистер Джеффрис думает остаться подольше. Мистер Бакли сказал, что это, по его мнению, проблемы не составит, хотя мистер Джеффрис намеревался уехать как раз сегодня.