— Об этом можно не беспокоиться, — отмахнулся Кейстут. — Все десятники и сотники предупреждены крепко-накрепко.
Рыцари заметили отступающих литвинов, точнее, хвост от их обоза, в версте от очередной лесной опушки. Крестоносцы радостно взревели, предчувствуя веселую рубку, а меж тем возницы последних саней продолжали отчаянно нахлестывать коней. Казалось, цель близка. И ландмейстер Пруссии[43] Фридрих фон Вильденберг, скачущий впереди всех, осадил коня и отдал приказ немедленно пересесть с походных лошадей на боевых. Небольшая минутная остановка позволила литвинам на санях чуть оторваться от погони, но ненамного — видно, их кони изрядно подустали.
Ландмейстер зло усмехнулся, предвкушая грядущее удовольствие от славной рубки вражеских голов, и еще раз порадовался тому, что прислушался к сообщению Дитриха, на днях известившему руководство ордена о возможном нападении со стороны Литвы. И не просто прислушался, но спешно выехал на помощь рыцарям замка Христмемель. Исполняющий обязанности великого магистра — Фридрих и был-то назначен капитулом на эту должность, пустующую вот уже семь лет, чтобы кто-то руководил орденом вместо смещенного Карла фон Трира — он сейчас предвкушал возможность проявить себя, лично покарав наглых дикарей-язычников. Об осторожности ландмейстер не помышлял. Во-первых, он никогда не был полководцем — его предыдущей должностью была «великий госпитальер», чьей главной задачей являлась забота о больницах и госпиталях ордена. Ну а во-вторых, его сильно отвлекали мысли о том, как половчее составить сообщение в Авиньон о славной победе ордена, разумеется, выставив себя как руководителя ордена, пускай и временного, в самом выгодном свете. Конечно, выбирает нового магистра капитул, но если римский папа выскажет свое мнение, то вне всяких сомнений оно будет учтено выборщиками. А в том, что победа будет, он ни на миг не сомневался.
На самом же деле последние пять саней, замеченные тевтонами, служили приманкой, чтобы преследователи раньше времени ничего не заподозрили. А в лесу, буквально в сотне метрах от опушки, крестоносцев подстерегала ловушка — упрятанные под снегом рвы.
Было их аж три, благо, время позволяло, поскольку рыли три дня. И расположил их Улан не абы как, но четко рассчитав, чтоб не угодивший в первый, непременно попал во второй, в крайнем случае — в третий. Извилистый проход между ними с двумя резкими поворотами был устроен столь коварно — нипочем не догадаться, как надо ехать. Пришлось даже устраивать подстраховку, огородив его красными флажками и веревкой. Позже их снимали ехавшие на последних санях. Они же заметали санные следы раскидистыми еловыми лапами.
Полностью скрыть проход нечего было и думать, но Улан посчитал, что в азарте погони никто особо не посмотрит, почему тут снег истоптан, а там нет. И теперь все лучники застыли за небольшими сугробами, располагавшимися за третьим рвом.
Сработала ловушка как нельзя лучше. В нее угодили все, кто находился впереди, включая и бывшего госпитальера. Кстати, в последнем рву очутились всего два всадника — остальным хватило первых двух.