Чем хорош арбалет, в отличие от огнестрельного оружия, так это своей бесшумностью. Не совсем, конечно. Звонкий «треньк» спущенной тетивы, мягкий хруст пропарываемого стрелой мяса и прочие приглушенные звуки несомненно присутствуют. Но за общим шумом и гвалтом, топотом конских копыт и людскими криками кто их услышит?

Лишь когда воины из числа наиболее любопытных, то есть спустившихся вниз загодя, принялись возмущенно вопить, подсказывая беглецам, что они свои, а их продолжили нещадно рубить и отстреливать из арбалетов, защитники замка поняли: происходит что-то не то.

Но было поздно. Целая минута драгоценного времени оказалась бездарно растранжиренной и вскоре в остававшиеся настежь распахнутыми ворота Христмемеля на полном скаку ворвалась та самая литвинская погоня. И едва первые из воинов вступили в бой с двумя язычниками, как буквально в следующую минуту рядом с последними выросло подкрепление: еще четверо дюжих молодцов. Четверо, поскольку одного из семерки на подъезде к замку сразила меткая арбалетная стрела, а еще двое повели себя весьма странным образом. Вместо того, чтобы ринуться на помощь товарищам, оба, схватив по огромному вытянутому щиту, ринулись к псевдокрестоносцам, стоящим на выступах. Подняв щиты на копья, каждый прикрыл ими стрелка-арбалетчика.

— Алло, гараж! — рявкнул глухой голос из-под ведра на голове. — Ты чего тут вошкаешься?! Иди воюй со всеми, а мы уж тут как-нибудь сами раз…

Договорить он не успел — звонко тренькнул арбалетный болт, впившийся в щит. Псевдокрестоносец осторожно выглянул сбоку, оценил картину и мгновенно сменил тон:

— А впрочем, если есть желание, стой тут, я не против.

И все равно дюжине смельчаков было бы несдобровать, навались на них разом все защитники замка. Но добежать с других, дальних участков к воротам нужно время, а кроме того не могли они оголить стены, ибо за рекой, на литовском берегу, вдруг поднялся в небо здоровенный черный столб дыма. То был сигнал. Повинуясь ему, из-за больших сугробов откуда ни возьмись вынырнули язычники, бегущие к замку и торжествующе завывающие нечто дикое.

Оставались те, кто находился на ближних к воротам участках стен. Именно им надлежало поспешить, дабы успеть вышибить наглецов из прохода и успеть закрыть ворота перед грозной конной лавой литвинов, выкатившейся с литовской стороны на заснеженную гладь Немана.

Но большую часть защитников замка остановила необычная пугающая картина. И они, остолбенев, с выпученными от ужаса глазами, наблюдали, как пятеро недавно погибших вдруг разом поднялись со снега, торопливо вскочили на коней и как ни в чем не бывало дружно устремились к замку. А самым страшным было то, что голов у мертвых крестоносца и сержанта по-прежнему не имелось. Ошеломленные увиденным, многие на время попросту забыли об открытых воротах замка и поднятой решетке.

Впрочем, не все. Хватало и вояк, начисто лишенных воображения, которые успели спохватиться, что сейчас, не взирая ни на что, самое главное — ворота. Если они останутся по-прежнему открытыми, замку придет неминуемый конец. И они, толкая друг друга и спотыкаясь на ходу, ринулись вниз.