– Уже спросил. Хочешь узнать, как твой папаня рабом на меня корячится? Хочешь покажу как он потеет и ноет, ленивая скотина?

– Нет. Ты мстишь и испытываешь удовольствие от этого зрелища. Можешь наслаждаться им в одиночестве.

– Ну уж нет, Малинка. Я буду наслаждаться им с тобой вместе. Одену тебя на свой вкус, потом над кроватью раком нагну и буду трахать, а перед лицом поставлю видео, где твой папаня, как смерд, на брюхе ползает…

– Чудовище…

Из левого глаза Малинки скатывается одинокая, прозрачная слеза. Слеза ангела. Мученицы…

Я застываю на месте. Аппетит пропал. Желание упиваться желчью тоже исчезло. Нет, млять, я этому гаду ничего не спущу. Но Малинка… не хватало, чтобы она померла от переживаний за папашу. Как никак у меня на неё большие планы. Я хотел получить с неё сполна… тысячу жарких ночей.

Может быть, даже больше!

Мне пришлось начать всё с нуля. Начать новый бизнес. Выбрать новый товар для реализации. Пришлось подключить связи, на этот раз проверенных людей, которых мне рекомендовал Валид.

Подлую тварь мы отправили на склады разгружать вагоны с углём. Я превратил жизнь Соловья в настоящий ад. И считаю, что это правильно. Он будет у меня бесплатно и всю жизнь корячится, отрабатывая грехи. Я немного остыл. Пришёл в себя и понял, всё же это не он лично убил мою беременную жену, он лишь дал наводку. Олух без конца мне твердил, что он это сделал ради Насти. Ради дочери пошёл на предательство, потому что враги ему угрожали, что сделают ей больно, если он не будет сливать информацию.

Парни провели беседу с Дмитрием. Он сначала не хотел признаваться, кто за всем дерьмом стоит, но, как только ему показали фотографию спящей дочери в моей спальни, он сдался.

Я вошёл в тёмное и обшарпанное помещение, подошёл к Соловью и пнул его ботинком по ноге. Урод пискляво застонал. На его голове был надет мешок, а руки и ноги связаны. Парни закрыли его на складе до момента оглашения моего решения.

Я наклоняюсь ближе к подлецу, шиплю ему в ухо:

– Кто? Говори!

– Я у-уже сказал… Это Фёдор был. Фёдор Остапчук!

Зараза!

Знаю его. Пересекались однажды. Он вечно со мной конкурировал, а потом пропал на долгие годы. Я думал подох где-нибудь в канаве, оказалось, что гандон великие планы на мою душу готовит.

– Если ты лжешь, – за шею его хватаю, – ей не поздоровится! Помни! Твоя дочь у меня. Она в моей власти.

– Я понял! Понял! – воет слёзно. – Это правда! Клянусь. Отпусти! Она всего лишь девчонка, она ни при делах вообще. Она чистое, невинное дитя. И мухи не обидит.

– Она останется со мной. Будет работать на меня, как и ты. А ты будешь пахать! До потери пульса работать. Тот факт, что Настя останется у меня, будет твоей сильнейшей мотивацией слушать и покорно исполнять каждое моё слово. Она – твоя кровь. И этим всё сказано. Поэтому я буду держать грязную кровь в плену! – презренно фыркаю.

Я отталкиваю Дмитрия от себя. Не рассчитываю силу. Ножки на стуле ломаются, он падает на пол. Соловей на бок заваливается и воет от удара о бетонную поверхность.

Не отпущу её. Умом понимаю, что ублюдок прав! Она не виновата в том, что её папаша мудак продажный. Я это только сейчас начал понимать, когда схватил Соловьёва, когда увидел первые результаты запланированной мести. Они в моём плену. Их дом обчистили и сожгли.