Нет.

Встряхиваю головой, прогоняя уж слишком дерьмовые мысли, лезущие изо всех извилин мозга, прочь.

Малинка не заслужила. Малинка не виновата, что её отец чмо болотное. Дерьмо канализационное!

Жалобно шепчет мой слабый внутренний голос – голос истины, но я его в жопу шлю.

Она – его кровь. Отродье его поганое. Которое не должно размножаться. Должно быть истреблено и стёрто с лица земли.

Это будет моя месть. Сильного мира сего. Отребье Соловья не должно плодиться.

Главное, сдержать слово, данное себе и своему погибшему ребёнку.

– Собирай братву, – резко спрыгиваю с капота тачки, хлопаю брата по плечу, прищурившись. – Устроим вечеринку.

– Уже, – его чёрные глаза отзываются на мой приказ диким блеском. Как в старые добрые времена. – Все только тебя и жду.

– Что с оружием, припасами, жильём, баблом?

– Я тебя ждал. Готовился. Только парни о цене спрашивают. Они наёмники. Ты ведь помнишь… – брат горько сглатывает. – Сколько тогда наших полегло? В тот день. На заводе.

Помню. Пусть не напоминает. Мне от этого кулаки в кровь бить охота.

– У Соловья не дом, а дворец музейный, теперь, да?

– Ещё и какой.

– Всё, что смогут унести – всё их. Главное с охраной разобраться и план тщательно продумать.

– Не проблема. Все только и ждут от тебя указа, брат. Те, кто остался, ждут твоего возвращения. Они тебя уважают. Всё так же. Готовы жизнь отдать, не раздумывая. Ты опытный воин. Рожден вожаком. Тебя никто не забыл. Все чтят твою память. И молятся о скором возвращении…

– Я рад это слышать, – дёргаю ручку двери внедорожника. Мы с братом садимся в салон. – Но сначала… Покажи мне могилы.

Валид кивает. Он понимает меня с полуслова.

Железный зверь с рёвом срывается с места.

Я никогда здесь не был. Мне не дали даже с ними попрощаться, похоронить как положено. Похороны организовал Валид.

И вот я здесь.

Стою напротив невысокого забора, за которым виднеются два холма. Один большой, второй – совсем крошечный. Два надгробия – серая плита, на которой выточена фотография Лейлы.

Слегка улыбается. Она милая. Темноволосая и темноглазая.

В ней ничего особенного, как например в Малинке, но она была моей женой. Носила мою фамилию. Моего наследника! А это многое значит.

Я не могу так просто взять и закрыть глаза. Это низко для меня. Для авторитета, добившегося высот и власти.

Тот, кто оскорбил Дудаева, считай, мертвец.

Надо спросить у Валида, заказал ли он гроб для Соловья.

Не верю, что когда-то этот человек жил. Ходил по земле, смеялся.

Всё. Теперь её нет. Моя жена – моё воспоминание.

Я не любил её взахлёб. Брак был навязан. Но всё же… Она мне нравилась, и я верил, что, когда у нас родится малыш, наши отношения изменятся в лучшую сторону.

Но не судьба.

Сжав челюсти, сдерживая глухие рыдания, рвущиеся из груди, я теряю опору и падаю на колени перед могилами погибших родных.

Мой сынок…

Я так сильно ждал встречи с тобой! Я так сильно о тебе мечтал…

Одинокая слеза скатывается по щеке. Я зачёрпываю рукой горсть земли, пропускаю её через пальцы, смотрю на маленький холмик земли и дрожащими губами шепчу клятву не родившемуся сыну: