– Ну здравствуй, Соловьёв! – наклоняюсь, презренно прищурившись. Смотрю на него как на дерьмо коровье, морща нос.

Я большой, как шкаф в два метра, эта моль кажется мне такой ущербной. Я чувствую его страх. Я его с удовольствием в себя впитываю. Ноздрями вдыхаю, каждой порой тела, ликуя.

– Что? Т-Тагир? – трясется весь как щенок обоссаный, я его за шею хватаю и стряхиваю.

– Помнишь? Да, гнида! Отвечай!

Швыряю ублюдка на диван. Он как баба ревёт, закрывая лицо руками.

– Охуенно ты здесь устроился! – окидываю взглядом гостиную. – Шикарная хата. Полы мраморные, камин. Люстра хрустальная? Настоящая?

– Н-нет! Безделушка всего лишь, – пытается оправдаться. – Послушай, в-всё не так…

– Рот захлопни! – ствол крепче сжимаю, на недоноска направляю. Рука трясется. Меня всего трясет в диком приступе. – Ты скоро сдохнешь…

Картинки из прошлого вспыхивают перед глазами, затмевают разум. Черным смогом налегают на глаза, до свистящего шума в ушах. Это Лейла кричит. Когда в нее стреляют. Кровь брызгает мне в лицо. А потом всё в дыму. И в окне. Погибает. Исчезает. Жизнь моя заканчивается…

– Сука! – ору во всю глотку. Палец дёргается на курке. Соловьёв взвизгивает, падая на пол.

Бах!

Выстрел. В комнате пахнет дымом и металлом.

– Тагир, нет! Остынь! Ты сказал у тебя другие планы на Соловья!

Валид успевает оттолкнуть мою руку со стволом в сторону. Я мажу. Пуля врезается в угол дивана, насквозь решетит обивку.

Выдох. С хрипом. Колени дёргаются. Меня лихорадит.

Валид прав. Я должен придерживаться плана. Едва не сорвался…

Если не убью сейчас, то хотя бы врежу пару раз как следует.

– Тагир, пожалуйста, остановись, – хнычет уёбок, крестится несколько раз.

Отвожу руку назад, сжимаю в кулак.

– Босс! Там парни девку нашли…

Я резко оборачиваюсь на голос вошедшего наёмника.

Навостряю слух, прислушиваюсь. Наверху звучит глумливый мужской хохот и девичий жалобный стон. Там что-то на пол с грохотом падает, разбиваясь.

Черт!

Она должна быть здесь. Я хочу её увидеть. Немедленно.

– Валид, присмотри за этой дрянью. Пока не трогай. А я дочуркой его займусь, – усмехаюсь, бросая презренный взгляд на распластанного на полу Соловья.

– Тагир, нет! Не трогай Настю! – этот кусок дерьма оживает. Он падает на карачки и ко мне ползёт. За ноги меня хватает, обнимая.

– Не трогай меня! – пинком отпихиваю это мерзость. – Что такое? Что затрясся весь? Не трогай… А мою жену ты не трогал? Ты её разве пощадил?

– Я не в-виноват, ради Бога! Меня заставили это сделать! Они угрожали… жизнью Настенки.

Я не пойму. Он правду говорит, или на жалость давит, играя? Глаза его лживые и хитрые чем-то неправдоподобным поблескивают.

Нет уж. В этот раз такое не прокатит. Не задел за живое. Ни капли.

– Мне плевать на твои оправдания. Я был слишком добр к тебе. Уважал. Как надёжного сотрудника. Дочь твою спас. А что в итоге? Что я получил? В знак благодарности? Предательство. Нож в спину.

Я демонстративно щёлкаю перед ним пистолетом, разворачиваюсь и быстрым шагом двигаюсь к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Разговор окончен. Вам всем придется платить по счетам.