— Только не говори, что ты ружье в воду кинула, — почти простонал он.
Я резко вскочила и пнула дикаря. Тот не удержал равновесия, плюхнулся в воду.
— Холодно же, мать твою! Ненавижу холод! Убью! — заорал он так, что взлетели с деревьев птицы.
— Мать я не знаю, так что оскорбление не удалось! — торопливо выкрикнула я. — А ружье лежит дома в шкафу, если что!
Подобрала юбки и понеслась что есть мочи, пока истр Хенсли не выбрался из воды. Вот только не рассчитала, что бегать в штанах, пусть и мокрых, гораздо удобнее, чем в юбках и туфлях на каблуке! Дикарь догнал меня возле тех самых желтеньких цветочков, дернул за рукав.
— Стоять!
Я завопила, рукав треснул по шву. Вывернулась, метнулась, споткнулась о подло подставленный сапог и нырнула носом в землю. Тяжелое тело тут же навалилось сверху, грязные лапищи вздернули мне руки.
— Слезь с меня! — завопила я, извиваясь. — Ты мокрый! Гад!
— Да что ты? — процедил он мне в лицо. — Интересно, почему это я мокрый? Может, кто-то меня столкнул в воду? И очень нарывается на хорошую трепку? А?
Встряхнул меня свободной рукой.
— Отпу-у-усти-и-и!
— Извиняйся!
— Что?
— Извиняйся, я сказал!
Снова встряхнул, я же примерилась, надеясь треснуть мерзавца коленом, но он словно почувствовал. Придавил мне ноги — не выбраться.
— Давай, извиняйся!
— Не буду! Хам и мерзавец!
— Еще как будешь, — пообещал он.
Перевернулся и одним движением сел, уложил вырывающуюся меня животом на свои колени.
— Пусти! Не трогай меня! Сволочь!
Вырваться не удавалось, как я ни вертелась, а держал этот гад крепко. И откуда только силы взялись? Недавно же только подыхал и скулил, как щенок? Надо было добить. Дура я.
— Ты что это задумал? — возмутилась, увидев, как Хенсли подобрал гибкую хворостину.
— Будешь извиняться? — спросил он.
— Обойдешься! Ай!
Ветка стеганула по мягкому месту.
— Ты сдурел? Отпусти немедленно! Да я тебя… Ай!
Еще один удар. Совсем не больно, но обидно как!
— Или извиняйся, или я задеру тебе подол, и будет хуже.
— Да иди ты к жротам!
— Я предупреждал.
Мои юбки взлетели и оказались у меня на голове. А зад в панталонах на виду. Хрясь! Я подпрыгнула от чувствительного удара, что обжег ягодицы. Слезы брызнули из глаз, не от боли, а от ярости. Да как он смеет? Меня никто и никогда пальцем не трогал!
— Убью! Пусти!
Хрясь!
— Уже хочешь извиниться?
— Я хочу, чтобы ты провалился в выгребную яму!
— А так?
Хрясь!
— Зря я тебя спасала! Надо было надавить подушкой и сказать, что сам сдох!
Хрясь!
— В следующий раз так и сделаю!
Хрясь-хрясь!
— Ненавижу-у-у!
Всхлипнула, потому что вдруг стало невыносимо жалко себя. И зачем я вообще сюда приехала?
— Эй, ты там что, ревешь? — донесся сверху осторожный голос.
— Да пошел ты.
Вывернулась из его рук, дикарь больше не держал. Вскочила, одернула платье и пошла к дому, сердито вытирая слезы.
— Постой.
Он снова схватил меня за руку.
— Оставь меня в покое! — заорала я. — Наказал? Доволен? Хочешь, чтобы я извинилась? Извини, умоляю, простите меня, истр Хенсли! Я верну твое ружье, и ты будешь снова тыкать им мне в лицо, угрожая пристрелить! Меня, Линк, кота, кто тебе еще не по нраву? — Стерла предательские слезы. — Жить мы тебе мешаем, да? Не волнуйся, уедем! Я думала, хоть здесь будет по-другому, а везде одинаково. Везде не ко двору. Везде… Из Лангранж-Холла этого поганого выживали, теперь отсюда… Да что такое-то? Сколько можно?