Господин Танимото бежал всю дорогу, он пересек мосты Кои и Каннон и, приближаясь к центру города, увидел, что все дома тут разрушены, а многие — горят. Деревья здесь стояли голые, их стволы обуглились. Несколько раз он пытался пройти через завалы, но пламя всякий раз останавливало его. Из-под развалин многих домов раздавались крики, но никто не шел на помощь; как правило, выжившие в тот день помогали только родным и ближайшим соседям — понять масштабы бедствия и проявить сочувствие более широкому кругу людей они не могли. Раненые шли, прихрамывая, мимо стонущих — и господин Танимото тоже бежал мимо. Как христианин он был полон сострадания к тем, кто оказался под завалами; как японцу ему было стыдно, что он остался невредим; и он молился прямо на бегу: «Господи, помоги им и спаси их от огня».
Он думал, что ему удастся обогнуть пожары слева, поэтому вернулся обратно к мосту Каннон и некоторое время бежал по набережной, вдоль реки. Несколько раз он пытался свернуть на какую-нибудь улицу, но путь был закрыт, так что он взял еще левее и побежал в сторону станции Ёкогава на железной дороге, огибавшей город широким полукругом. Он бежал по рельсам, пока путь ему не преградил горящий поезд. Масштабы увиденных к этому моменту разрушений произвели на него такое сильное впечатление, что он решил повернуть к северу и побежал в пригород Гион, расположенный у подножья холмов. По пути он все время обгонял обожженных и покалеченных людей, и ему было так стыдно, что он постоянно поворачивался и говорил некоторым из них: «Простите, мне жаль, что судьба меня пощадила». Около Гиона ему начали попадаться сельские жители, которые шли в город, чтобы помочь пострадавшим, и, когда они видели его, иногда кричали: «Смотрите! Вот один невредимый». Достигнув Гиона, он спустился к правому берегу главной реки, Ота, и побежал вдоль нее, вниз по течению, пока снова не уперся в пожар. На другом берегу огня не было, так что он сбросил рубашку и ботинки и нырнул в воду. Посередине реки, где течение было довольно сильным, усталость и страх наконец взяли свое — ведь он пробежал больше десяти километров, — тело обмякло, и его подхватило течение. Он молился: «Господи, прошу, помоги пересечь эту реку. Будет очень глупо, если я утону, ведь я один не пострадал». Он смог сделать еще несколько гребков и оказался на отмели.
Господин Танимото выбрался на берег и побежал вдоль реки, пока около большого синтоистского храма снова не уперся в пожар. Он решил повернуть налево, чтобы обогнуть огонь, и тут случилась невероятная удача: он встретил супругу, которая несла на руках их крошечную дочь. Господин Танимото был так измотан, чувства его настолько притупились, что ничто не могло его удивить. Он не обнял жену, просто сказал ей: «О, с вами все в порядке». Она рассказала ему, что вернулась домой из Усиды ровно в тот момент, когда прогремел взрыв, и лежала под обломками пасторского дома с ребенком на руках. Она поведала, как сильно ее придавило и как ребенок плакал. А потом она увидела небольшой просвет, вытянула руку и стала по чуть-чуть пробивать проход. Примерно через полчаса она услышала треск горящего дерева. Наконец она смогла расширить отверстие настолько, что удалось протолкнуть в него ребенка, а потом и вылезти самой. Она сказала, что теперь возвращается в Усиду. Господин Танимото ответил, что хочет добраться до своей церкви и позаботиться о людях из соседской ассоциации, которую он возглавлял. Совершенно сбитые с толку, они расстались так же небрежно, как и встретились.