«Англичанин» как ни в чем не бывало бабахнул из своих пушек. Возясь с предохранительным кольцом, Пашка невольно пригнулся.
– Эх, раззудись, плечо, размахнись, рука, – сказал, поднимаясь рядом, штабс-капитан. Улыбался офицер бледно, невесело. Связки полетели одновременно. Снаряд штабс-капитана отчетливо громыхнул по железной спине «слизняка». Пашка целил как договаривались – под гусеницу. Кажется, связка закатилась слишком далеко под низкое днище. Рассмотреть не успел – Катерина, валя на землю, рванула за шаровары. В тот же миг поднялась бешеная стрельба.
«Товарищ Троцкий» лупил всеми уцелевшими пулеметами. Бронепоезд расстреливал края ложбины, все бугорки, гребни и подозрительные тени на выгоревшей степи, стараясь прикрыть гранатометчиков. Воздух наполнился густым свистом пуль, клубились остатки дымовой завесы, рассекаемой вихрем пулеметных строчек. Пашка ошалел – казалось, бронепоезд бьет прямо по залегшим подрывникам, по крайней мере, пули взбивали пыль в считаных вершках от ног.
– …лежи…..емет… – донесся сквозь треск и свист крик Катерины.
Действительно, по подрывникам строчил не замеченный ранее пулемет с правого ската лощины. Его пытался заткнуть Герман – выпускал диск «льюиса» одной бесконечной очередью. Под символическое укрытие бугорка пытался отползти красноармеец – вокруг него прыскала пыль от бьющих в землю пуль. Ремонтник Кузьма лежал раскинув руки и ноги – иногда тело дергалось от попадающих пуль, и тогда на выгоревшей гимнастерке появлялась новая дыра.
Звяк – мешок Пашки покачнулся, – начало расплываться темное пятно, остро запахло керосином.
– Бля! – выдохнула Катерина. – Вперед нужно. В балку. Слышь, штабс? Здесь как в тире расстреляют.
– Так… – начал было, прижимаясь к земле штабс-капитан, но Катерина, уловив малейшую паузу в пулеметных строчках, уже нырнула-покатилась вперед, сжимая в руке гранату. Пашка, должно быть исключительно по привычке, подхватил мешок и рванул следом. Следом поднялся капитан, за ним шатающийся красноармеец, и Герман в обнимку с пулеметом.
Оберегая вонючий мешок, Пашка краем глаза заметил – «англичанин»-то горит. Невысокие язычки пламени гуляли по бронированной спине танка, голубоватые капли капали со спонсона, лизали ствол орудия. Вообще-то на танк было уже наплевать – над плечом просвистели пули, кажется, даже опалили шею. Мелькающая впереди Катерина с ходу швырнула гранату, потом ее спина в новенькой, промокшей между лопаток от пота гимнастерке мелькнула, исчезая в провале низины. Пашка сиганул следом. Летя по полого осыпающемуся под ногами обрывчику, успел разглядеть десятки людей внизу. Штабель ящиков, лошади и брички стояли чуть подальше. Ноги соприкоснулись с землей, Пашка поехал на заднице, чуть не врезался в оказавшийся ужасно близко борт танка. Машинально грохнул ему на корму мешающий мешок.
Кругом стреляли и орали. Пашка сидел, прикрытый бортом танка. Катки у «Рено» были новенькие – сразу видно, не на вагоноремонтном делали. Воняло густой смесью бензина и керосина – прямо по каткам стекала струйка из окончательно испорченного вещмешка. Двигатель танка исправно работал – железо ощутимо вздрагивало от сдерживаемой мощи. Пашка потрогал кудрявую макушку – привычного солдатского картуза не было. Потерял. Машинально принялся хлопать по карманам, ища спички. В ушибленный крестец давил приклад карабина.