– А ты еще что-нибудь выяснил?

– А я на всякий случай поднял дело из архива и убедился, что там ни малейшего упоминания ни о стороже, ни о машине. Ничего удивительного в принципе в этом нет, пачку сигарет, на которой мой товарищ записал данные вахтера, в дело не подошьешь, а когда Ижевский получил заключение судмедэксперта, то какой смысл дергать деда и запрашивать ГАИ, если смерть не криминальная?

– А ты…

Сева засмеялся:

– Запросил.

– И где?

– В Караганде.

– Сева!

– Ладно, знай мою добрость.

Он достал из кармана мятую бумажку.

Ирина выхватила ее у него из рук, разгладила, попыталась прочесть, но от волнения буквы расплывались перед глазами. Она с трудом заставила себя сосредоточиться.

Так и есть. Среди других фамилий ей сразу бросилась в глаза фамилия Ольховича.

Что ж, теперь все ясно. Глеб никакой не маньяк, а просто запредельная сволочь, что еще хуже.

Теперь можно почти со стопроцентной вероятностью утверждать, что дело обстояло таким образом: в не самый лучший период своей жизни Ижевский выехал на труп. Ему уже сказали, что дорабатывает он последние денечки, после чего вылетает по неполному служебному. Может, согласны были уволить его по собственному, но в плане дальнейших перспектив это мало что меняло. Слава о нем прогремела на всю прокуратуру, и в городе он себе места по специальности не найдет, придется или ехать на периферию, или работать черт знает кем.

И тут подворачивается шанс заиметь высокого покровителя: есть свидетель, видевший неподалеку от места преступления автомобиль целого директора НПО, и разумного объяснения этому не находится. Нечего Ольховичу болтаться в том районе ни по личным, ни по директорским делам.

«Допустим, я его прижучу, и что дальше? – здраво рассудил Глеб. – Довести дело до суда мне никто не даст. Сейчас меня просто увольняют, но если я покачу бочку на такого человека, сына еще более такого человека, то страшно представить, что со мной сделают тогда. Не лучше ли обратить ситуацию в свою пользу? Как в фильме: «кто нам мешает, тот нам поможет». Тем более у меня и Настька давно маринуется, за штамп в паспорте она мне напишет заключение, что парень вообще жив, здоров и прекрасно себя чувствует».

Возможно, он проследил за Никитой Ивановичем, или явился сразу с открытым забралом, или еще как-то они договорились, но факт есть факт – Ижевский прикрыл Ольховича, а тот взамен продвинул нового приятеля по службе.

То, что Никита Иванович убивает людей, Глеба, видимо, не смущало. Для таких случаев всегда есть аргумент «а обо мне когда кто заботился?»

Зачем же закрывать перед собою двери в большой мир ради идиотов, у которых недостает мозгов не шляться по ночам и не садиться в машину к незнакомцу? Они сами виноваты. Естественный отбор.

Насколько Глеб был посвящен в детали увлечения своего друга, еще предстоит выяснить. Может, вообще стоял на шухере, а может, просто наставлял, как лучше действовать, чтобы не попасться.

Или хобби Ольховича настолько пришлось ему по душе, что он и сам втянулся. Все-таки он был действительно странный в университете, а годы работы следователем точно не помогают обрести душевное равновесие.