– Ладно. А Димка у тебя замечательный. Как мои девчонки говорят – классный пацан. Объективно десять баллов, а субъективно и того больше.

– Ишь ты, – улыбнулась Ольга. – Время-то как идет… Сами не заметили, как дети выросли. Вон, твои уже и оценки мальчишкам дают.

– Да, Оль…

Ольга вздохнула, глянула на часы, засобиралась уходить:

– Ладно, мне пора! А ты лежи, не вставай! А то знаю тебя – я только за порог, а ты подскочишь и на кухню помчишься, чтобы для своего Сереженьки диетических котлеток навертеть! Обещаешь, что будешь лежать, а?

– Обещаю… Сережа все равно домой поздно приходит, у него работы много.

Ольга ушла, а Тамара лежала, думала о себе и о Сереже, о его грустных глазах и молчании, тоже грустном. Не хотела думать, но думала. Как же изменилась их жизнь за последнее время… Как же изменила ее та самая женщина, которую она видела рядом с Сережей и о которой злорадно поведала «добрая» приятельница Ирина.

Да, она очень красивая женщина. Стройная, ухоженная. Со своим индивидуальным и продуманным рисунком. И тоже, наверное, любит Сережу. И рисунок ей не мешает любить. А наоборот, наверное…

После того сердечного приступа у нее и родилась решимость зайти в парикмахерскую. Видать, засела в подсознании мысль о новом рисунке, как робкая надежда на изменение обстоятельств. И костюмчик этот – робкая надежда, и новые блузка с юбкой.

…В прихожей хлопнула дверь, и Тамара вздрогнула, отвернулась от зеркала, будто устыдились чего.

Кто это пришел? Девочки? Сережа? Интересно, что они скажут, увидев ее?

Вышла в прихожую, остановилась. Сережа снимал ботинки, потом поднял глаза… И растерялся, ее разглядывая. Потом улыбнулся, произнес тихо:

– Красиво, да… Тебе идет, очень идет!

– Тебе правда нравится, Сереж? – произнесла она, смущенно трогая пальцами виски. – Я как-то неожиданно для себя решилась, знаешь… И парикмахерша говорит, что это мое. Что я сразу помолодела…

– Да, она правду говорит. Очень красиво.

– А вот еще костюмчик новый, домашний. Как тебе?

– Красивый костюмчик, да.

– Ой, ты голодный, наверное? – почувствовав, что Сережа с трудом поддерживает разговор, засуетилась Тамара. – Я сейчас…

Они ринулась было на кухню, но муж остановил ее, проговорив в спину решительно и немного испуганно:

– Погоди, Тамара! Погоди. Я не голоден. Нам поговорить надо, Тамарочка…

Она остановилась в дверях кухни, боясь повернуться к нему лицом. Сердце трепыхнулось так тяжело и больно, что пришлось схватиться рукой за косяк. А в голове прозвучал колокол тревоги – вот оно! Вот сейчас он все скажет! Сейчас объявит, что уходит к той, другой. Что пришел вещи собрать…

Закрыла на секунду глаза, собираясь с духом. Где ты, дух, куда отлетел, помоги мне, будь со мной! Дай опору испуганному сердцу, пусть оно достойно все это выдержит! Или пусть не выдержит. Пусть сразу остановится, и все на этом будет кончено. Да, так лучше для всех…

Наверное, испуганный дух ее услышал, вернулся на место. Поддержал. И сердце забилось ровно, пусть и тревожно. Хотя к разговору она была не готова, еще бы пару минут надо…

– Погоди, Сереж! Мне сумку разобрать надо, продукты в холодильник выложить! Там сметана, молоко. Надо обязательно в холодильник… А ты посиди пока, отдохни… Я сейчас, Сережа! Сейчас!