– Нет, Сережа. Ты и сам понимаешь, что это вовсе не бредовая идея, а его величество компромисс. И мы без него никак не обойдемся. Ну, подумай, мы же не виноваты, что все у нас так получилось, правда? Мы изначально были друг другу предназначены, но судьба распорядилась нами иначе! Это не наша ошибка, это ошибка судьбы, понимаешь? И не так много мы от нее хотим в качестве, так сказать, компенсации, всего один год… По сравнению с целой жизнью это ничтожно мало, согласись?

Сережа ничего не ответил. Молча шагал рядом, нахмурившись. И Таня тоже замолчала, давая ему время прийти в себя. Потом схватила его за локоть, остановилась и прошептала:

– Сереж, ты только представь! Целый год вместе! Всегда рядом, не расставаясь, не прячась…

Он вздохнул, улыбнулся, потом глянул на Таню жадно. О, она уже хорошо знала эту его жадность во взгляде! Поняла, что он почти сдался. И повторила торопливо:

– Целый год, Сережа, целый год… Представляешь? А потом расстанемся. Нам легче удастся расстаться, если у нас будет этот год. А потом – с головой в семьи… Извиняться, оправдываться, посыпать голову пеплом… Так будет честнее, чем всю жизнь обманывать! Всего год – и никакого обмана уже не будет!

– Ну, допустим… – осторожно проговорил Сергей. – Да, хорошо, допустим. Хотя это бредовая идея, но как ты себе это представляешь практически?

– Ой, да что тут представлять, это как раз проще простого, если практически! Я ж тебе говорю – просто уеду вместе с тобой в Синегорск, и все. С работы уволюсь.

– А что детям объяснишь?

– Ну, придумаю что-нибудь… Тоже командировку, к примеру. В конце концов, я же не на весь год с ними расстаюсь, я приезжать буду! И звонить каждый день! Моего присутствия в их жизни этот год не отменит, Сереж! И ты будешь к своим ездить и звонить. Для них это всего лишь год, Сережа! Ничто по сути! А для нас – целая жизнь… Этот год нам нужен, просто необходим! Чтобы потом начать все с чистого листа… Это единственный выход для нас. Ведь ты согласен со мной, Сережа?

Она повторяла одни и те же фразы, как заклинание, и он не перебивал ее больше, будто впитывал в себя энергию этих заклинаний, и наконец произнес тихо, глядя куда-то вдаль, в конец аллеи, где уже виднелась рябая от ветра вода маленького озерца.

– Я подумаю, Тань. Можно, я подумаю немного?

– Что ж, подумай… – мягко проговорила Таня. – Но мне кажется, что ты и сам уже понимаешь – другого выхода нет.

– Да, я это понимаю. – вздохнул Сергей. – Я просто не знаю, как Тамаре об этом сказать. С какой стороны разговор начать. Даже представить не могу, что после этого с ней будет.

– И я не знаю, как сказать Валентину, – проговорила Таня. – Это трудно, но это будет честнее, чем жить, молчать и носить в себе обман. Я прямо сегодня все Валентину скажу, не могу больше!

– Что ж, и я Тамаре сегодня… – подхватил ее решимость Сергей. – Сегодня как раз дочек дома не будет, они к бабушке уйдут. Да, сегодня и скажу, пока не опомнился и не передумал… Веревки ты из меня вьешь, Танька, вот что я тебе скажу!

– А ты уже давно из меня веревку свил, Сережа. И в узелок завязал. Вот я и выкручиваюсь, как могу, чтобы развязаться и жить дальше. Вот и придумала компромисс. Надо же как-то жить, Сереж… Сначала узелки развязать, а уже потом исполнять свои обязанности, правда?