– Ну что, поел? – заорала она, вскакивая. – Тварь!

– Любимая, извини, я все уберу сейчас.

– Да не убирать надо, а есть, что дают, и не выпендриваться!

Суп вылился не только на рабочую панель, но и на дверцу духовки, и внутрь, наверное, затек, и на пластмассовые ручки попало, которые она тоже оттерла так, что стали чище, чем из магазина. И на полу лужица, и брызги полетели по всей кухне. Она орала, что не обязана целыми днями уродоваться из-за привередливости мужа, которому не харчами перебирать, а жрать из помойного ведра больше пристало, потому что он всем душу готов вытрясти ради своих прихотей, а сам тряпка, быдло, ничтожество и хам.

Много чего она наговорила тогда, и ведь знала, что нельзя так оскорблять человека, ради минутного злого удовлетворения наносить такие раны, которые не затянутся никогда, а все равно не могла остановиться.

Выговорившись за все годы своего безрадостного брака, Вера хлопнула дверью так, что зашатался дом, и бросилась в спальню на кровать, заливаясь слезами. Она пролежала часа два, сначала от плача, а потом просто не знала, что делать дальше. Извиняться самой или гордо ждать повинной от мужа? Второй вариант лучше, он назидательнее и полезнее и не создаст ненужного прецедента, и Миша виноват, что опрокинул ковшик, но, с другой стороны, она тоже наговорила… Ужасно оскорбила в муже человека и мужчину, когда он всего лишь был неаккуратен. Очень не хочется просить прощения, но надо, в конце концов, надоело лежать без дела среди дня. Можно выйти с надутым видом, но скоро сын вернется из зоопарка, а пребывание в ледяной атмосфере ему не полезно совершенно. Только Вера собралась с духом, как в спальню вошел муж и сказал, что все отмыл, она может принимать работу. Он не сердился, но Вера уже настроилась каяться, и извинилась, а он сказал, что она просто устала, и ничего страшного, мало ли какие слова в запальчивости скажешь, хорошо хоть ковшиком в голову не запустила, спасибо и на этом.

И так они хорошо полежали вместе до возвращения Славика, и посмеялись, и Вера тогда решила, что все прошло, инцидент, как говорят у нее на работе, исчерпан. А сегодня вот сообразила, что после того дня Миша всегда ел, что дают.

Вера посмотрела на свою чистейшую плиту. Больше Миша никогда ее не заляпает, и зеркало в ванной тоже в полной безопасности. Все в доме теперь как ей нравится.

А, к черту, кого она обманывает, бояться надо не того, что Миша не согласится, а того, что она уговорит его!

Вера встала и умыла лицо холодной водой из крана на кухне. Хорошо ли, плохо ли, но она исполняла долг жены. Совесть ее была чиста, а что будет дальше? Сможет ли она жить с чувством, что предала своего мужа? Наверное, да, но не будет ли это тяжелее, чем крах карьеры? Переносим ли груз лжи и обмана? Вера не знала, потому что до сегодняшнего дня всегда старалась жить честно, подвирая только по мелочам.

Но с другой стороны, если она скажет все как есть, это же не будет предательством, верно? Она передаст Мише ультиматум Альбины Семеновны и предупредит его, что в любом случае с ним разведется, а решать предоставит ему. Готов ли он ради жены, с которой почти десять лет прожил в согласии, отсидеть лишний годик или предпочтет пустить под откос всю ее дальнейшую жизнь ради скорого освобождения, которое, кстати, под очень большим вопросом. За чистосердечное должны сбавить срок, а если Миша будет запираться и отрицать вину, наоборот, накинут. Получается, для Миши тоже будет лучше поступить как требует Альбина Семеновна.