Ага, и снова ей под юбку полезет этот оголтелый, и снова она еле устоит! И хорошо еще, если устоит!

Впрочем, это все пустые размышления, Данилку с собой брать опасно, а оставлять не с кем, Лариса боится долго приглядывать за ним. Два-три часа – пожалуйста, а дольше она начинает паниковать.

Как-то зимой Настю пригласили на эпизодик. Роль крошечная, но в картине у очень хорошего режиссера, который, как ей шепнули по секрету, давно присматривался к молодой артистке, и если бы она достойно проявила себя в эпизоде, показала бы профессионализм, дисциплинированность и субординацию, то получила бы более заметную роль в следующем фильме мэтра. Поэтому Настя, досуха сцедившись (тогда она еще кормила), понеслась на студию, оставив Данилку на попечение Ларисы. И только она погрузилась в работу, как ассистент режиссера сообщил, что ее просят срочно позвонить домой. У Насти душа в пятки ушла, так что она не с первого раза сумела набрать номер, понимая, раз Лариса нашла ее на студии, случилось что-то по-настоящему страшное.

Лариса в трубке кричала, что Данилка плачет, никак не успокоится, сучит ножками, два раза уже срыгнул, и она боится, что у него что-то с животиком, а в таких случаях нельзя терять ни минуты, но без согласия матери она боится что-то предпринимать.

Даже не отпросившись у режиссера, Настя вызвала такси и, наспех переодевшись, помчалась домой, с сердцем, колотящимся где-то на уровне ушей, взлетела по лестнице и, выронив связку ключей из трясущихся рук, нажала на звонок. Ей открыла рыдающая Лариса с веселым Данилкой на руках. Вскоре после того, как она вызвала Настю, ребенок покакал, отошли газики, и он совершенно успокоился. Лариса пыталась снова дозвониться на студию, но было уже поздно.

Настя схватила Данилку, прижала к себе изо всех сил, потрогала губами лобик. Температуры вроде нет, животик мягкий… И только она начала успокаиваться, как глаза выхватили фразу «период мнимого благополучия» из груды распахнутых книг по уходу за ребенком, которые Лариса в волнении штудировала до ее прихода.

Снова сердце уехало в пятки, Настя с Ларисой подхватили Данилку и побежали в приемный покой ближайшей детской больницы, где симпатичный пожилой врач над ними посмеялся и сказал, что такое часто бывает. У родной матери особая связь с ребенком, она на биологическом уровне чувствует, здоров он или нет, а тетушки и бабушки вечно паникуют из-за ерунды. Особенно бабушки, повторил он с тяжелым вздохом.

Лариса страшно переживала, что сорвала подруге съемку, просила прощения, но Настя и так не сердилась, хотя это и стоило ей расположения знаменитого и влиятельного режиссера. До звонка Ларисы они успели отснять один дубль, и настолько приличный, что он вошел в картину, но все равно ни один вменяемый режиссер не станет работать с артисткой, которая убегает с площадки посреди процесса. Да, опозорилась она тогда знатно, но это ничего, все равно, когда дело касается детей, лучше испугаться тени, чем не заметить настоящей опасности.

В общем, просить Ларису остаться с Данилкой на сутки с лишним будет настоящим свинством. Она, конечно, справится в лучшем виде, но сама сойдет с ума от тревоги и беспокойства.