Вера промокнула глаза и вернула платок отцу. Все-таки напрасно она пришла сегодня в суд. Мало того, что себя измучила, так еще и выставила себя верной и преданной женой, такой же бесхребетной идиоткой, как Малюкова, которой все равно с кем жить, лишь бы цепляться за мужские штаны. Сейчас, слегка успокоившись, Вера готова была убить себя за эту безобразную истерику и попыталась снова принять надменный вид и больше уже не смотреть в сторону мужа, но, когда заседание кончилось, конвойные разрешили родственникам подойти к подсудимым. Вера отступила перед Мишиной матерью, но та неожиданно вытолкнула ее вперед. Она оказалась прямо перед мужем и стояла, как отупелая, не зная, что сказать этому чужому человеку.

Миша заглянул ей в глаза:

– Верочка, не плачь…

Муж потянулся к ней, но тут же отступил, опустил руки и потупился, как виноватый ребенок.

Следовало сказать ему что-нибудь холодное и вежливое, но у Веры вдруг так заныло сердце, что она почти бессознательно обняла мужа, прижалась к обветренным сухим губам.

Очутившись в его объятиях, Вера опомнилась, хотела сказать, что это ничего не значит, но тут подошел конвойный, и Миша нехотя выпустил ее из своих рук.

Все-таки папа накликал. Выйдя из здания суда, Вера почувствовала себя по-настоящему больной. Голова кружилась, поташнивало, и больше всего на свете хотелось упасть в кровать, накрыться с головой и уснуть, надеясь, что завтра станет лучше.

Но надо было бежать на продленку за Славиком, весь вечер изображать перед ним веселую беззаботную маму, а главное, спи не спи, а завтра лучше точно не станет.

Впереди еще много таких изматывающих дней.

Из-за тети Нининых угроз Лариса ходила грустная, и Настя поднажала на домашнее хозяйство. Она стала даже варить не только детские, но и взрослые супы, и пылесосила теперь каждый день, и вещи свои перестала разбрасывать по всей квартире, чтобы не бесить аккуратистку Ларису.

Однажды она решила сделать любимое Ларисино пирожное «картошка», специально оббегала с Данилкой все булочные округи в поисках ванильных сухарей, и за это время масло, строго по инструкции заранее вынутое из холодильника, вместо того чтобы размягчиться, предательски растаяло на солнцепеке. Хорошо еще она догадалась, выложила его в миску, а то пришлось бы всю кухню отмывать.

Вместо смекалки (масло перетопить, а сухари съесть в первоначальном виде) Настя проявила упорство, все-таки слепила пирожные, и получились они ровные, красивые, просто загляденье, но на вкус больше отдавали беляшом, чем изысканным десертом, и Лариса только хуже расстроилась и, кажется, немножко обиделась, хотя и постаралась этого не показать. Подруга рано ушла спать, а Настя, выкинув злосчастную «картошку», переживала, что не оказывает Ларисе поддержки столько, сколько нужно.

Только из-за Игоря и его суда у нее ни на что не было сил.

Настя ждала, что Игорь одумается. Ведь чудеса случаются, и любовь в конце концов оказывается сильнее всех препятствий, даже сильнее самого человека. Недаром об этом сложено столько стихов и песен. Не на пустом же месте они создавались…