Я подчинилась.

— Клянетесь ли вы в том, что показания, которые вы собираетесь дать, правда?

— Да.

— Миссис Баррик, у вас есть работа?

— Да, сэр.

— Сколько вы получаете?

— Восемнадцать долларов в час.

— А сколько часов в неделю вы работаете?

— Сорок.

— Есть ли среди ваших сожителей те, кто находится на вашем попечении?

— Да, сэр, — сказала я. — У меня есть сын. А мой муж еще учится.

Судья на мгновение взглянул на секретаршу. Та кивнула ему.

— Хорошо, мисс Баррик. Насколько я понимаю, мистер Ханиуэлл представляет вас по делу социальной службы, верно?

— Вообще-то, я ничего об этом не знаю.

Похоже, судью это вовсе не смутило.

— Тогда позвольте мне быть первым, кто скажет вам об этом. Обычно я назначаю кого-то из Государственной адвокатуры, чтобы представлять интересы таких, как вы. Но поскольку мистер Ханиуэлл уже собирается работать с вами по другому вопросу, я предоставлю ему полномочия и по данному делу. Для вас это приемлемо?

Куда уж там. Я знала о том, какие юристы назначаются по делам социальных служб. За редкими исключениями, они подбирали лишь крохи с законодательного стола. Я помню, как один из них сказал моей матери, что не отвечал на ее телефонные звонки потому, что ему платили всего 100 долларов за то, чтобы представлять ее в суде, а ему такие «услуги» ни к черту не нужны. «Вам повезло, что за эту сотню я хотя бы встаю с кровати», — высказался он тогда.

Это было двадцать лет назад. И я сильно сомневалась в том, что размер вознаграждения у государственных адвокатов за это время увеличился. Результат, которого мог добиться этот неизвестный мне Ханиуэлл, равнялся бы его зарплате, то есть практически нулю. Но на данный момент у меня не было других вариантов.

— Хорошо, — сказала я.

Теперь нижнюю левую сторону экрана занял низкорослый кругленький седоволосый мужчина в помятом сером костюме. Галстук для него был слишком длинным. Под его глазами были тяжелые, неестественно выпирающие мешки.

Он выглядел так, словно уже понял, насколько я разочарована доставшимся мне законным защитником.

— Миссис Баррик, вы хорошо меня видите? — произнес он с печальным, тягучим южным акцентом.

— Да, сэр.

— У меня здесь отчет из Блю Риджа, — сказал он, указав правой рукой на бумаги, и заставил меня повторить большую часть сказанного сотруднику судебных служб тем утром.

В заключение он сказал:

— Ваша честь, в Блю Ридж рекомендовали сумму залога в две тысячи долларов. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, думаю, что миссис Баррик можно отпустить под подписку о невыезде. Ранее она не привлекалась к ответственности, поэтому никогда не представала перед судом. Но если она работает в одном и том же месте в течение четырех лет, это позволяет сделать вывод, что она неплохо справляется со своим делом.

Судья повернулся налево и спросил:

— Есть ли у стороны обвинения какие-либо мысли по этому поводу?

И тогда в правом нижнем углу экрана появилась прокурорша. Я узнала в ней женщину, которая беседовала со мной после совершенного мной «нападения». Я не могла вспомнить ее имени и решила, что меня она тоже наверняка не помнит. Оказывается, я даже не представляла, как много изнасилований совершается в округе Огаста.