— Нет, Тедди, я серьезно. Где ты взял эти деньги?

— Накопил, — сказал он. — Подумаешь, большое дело. Давай.

Он пересек зал ожидания и исчез в проеме двери. Я стояла на месте, уперев руки в бока. Я не хотела идти вместе с ним. Я слишком на него злилась.

В углу висел таксофон. Я могла бы позвонить Бену, где бы он ни был, и подождать, пока он не приедет и не отвезет меня. Единственное, что заставляло меня двинуться за Тедди — это то, что я хотела получить ответы. Кроме того, ему нужно было понять, что мне придется сделать все возможное, чтобы вернуть Алекса, даже если это означало, что он сам отправится в тюрьму.

Я догнала его на парковке, когда он находился еще в добрых трех четвертях пути от своего насквозь проржавевшего пикапа.

— Эй, — сказала я, хлопая его по плечу, чтобы привлечь к себе внимание. — Я же не идиотка. И знаю, что ты опять взялся за старое. Ребята шерифа нашли у нас в доме полкилограмма кокса. Где, черт возьми, ты взял его? Ты работаешь на картель или что-то в подобном духе?

Он обернулся.

— Да ладно? Господи, я пришел сюда, чтобы помочь тебе, можно сказать, сделал тебе одолжение, а ты собираешься обвинить во всем меня? Ты что, не рада, что тебя освободили?

— Рада? Алекса забрали работники службы социального обеспечения, а мне, возможно, придется отсидеть пять лет в тюрьме за то, что поцарапала копа — не говоря уже о том, что мне предъявлено обвинение в хранении наркотиков — и ты спрашиваешь, отчего я не радуюсь?

— Ладно, неудачно выразился. Давай так: просто садись в машину. Я не изготовлял и не продавал наркоту, вообще ничего подобного. Я работал и сумел сэкономить, понятно? Просто удивительно, как быстро растет банковский счет, если его регулярно не обчищать.

Я скрестила на груди руки и уставилась на него. Будучи подростком, Тедди сумел разбить немало девичьих сердец, одно за другим. Но если и было что-то, что мешало мне отвернуться от него — кроме родственных связей, конечно — так это то, что он почти никогда не врал мне. Даже когда он крал у меня, чтобы удовлетворить свои наркотические аппетиты, или когда его ломало, или когда он в очередной раз нарушал одно из своих многочисленных обещаний начать жизнь с чистого листа, он всегда был способен образумиться, трезвея и чувствуя себя неловко из-за своих недавних поступков. Такое поведение и помогло сохранить наши отношения в лихие времена. Однажды он сказал, что слишком уважает меня, чтобы лгать мне.

— Ты утверждаешь, что ни разу не срывался? — требовательным тоном спросила я.

Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

— Клянусь, я чист на сто процентов. Я бы пописал в стаканчик для тестов прямо сейчас, если тебе так захотелось бы.

— И это была не твоя наркота? Ты не продавал ее, не припрятывал для Венди, ничего такого?

— Сестренка, я знаю, нам вместе пришлось хлебнуть немало дерьма. Но повторяю: я к этому не имею никакого отношения.

— А с Венди ты снова встречаешься?

— Нет! Клянусь! — ответил он.

Я изучала его так, словно была ожившим детектором лжи. Но он просто стоял, глядя мне в глаза.

— А Бен уже решил совсем спалить меня на этой теме? — продолжил он. — Я было подумал, что он вот-вот врежет мне. Но мне удалось убедить его, что это не моих рук дело.