— Хотелось бы.

— Эй!

…

— То, что происходит, есть козни шайтана, пробравшегося в души многих, очень многих людей.

— Да? А не слишком ли многих?

Магомед не нашелся, что ответить на этот простой, в общем-то, вопрос.

— Вам надо бежать из города. Сейчас я поговорю с дядей.

Камиль откинул полог тента и спрыгнул вниз. Магомед остался сидеть на мешке, схватившись за голову и думая, куда, в какие глубины ада им еще предстоит опуститься. Говорят, что человек за одно плохое слово будет семьдесят лет лететь в глубину ада… а какое же наказание уготовано им за то, что они совершили.

Аузу била мина шайтан и раджим.

Через несколько минут в кузов постучали, и Магомед вылез. Камиль стоял рядом с дядей Сохрабом и выглядел смущенным.

— Дядя Сохраб говорит, — сказал Камиль, смотря на землю, — что сейчас не те времена, когда они хорошо жили, и потому он может оказать вам гостеприимство только на три дня, как это предписывает шариат. Но рабочих рук не хватает, и дядя готов дать тебе работу в обмен на еду и кров, и если ты согласишься, то можешь оставаться у него столько, сколько потребуется.

Магомед долго не думал.

— Я готов работать.

— Извините, эфенди, но…

— Все нормально. Эфенди Сохраб, да воздаст вам Аллах за вашу доброту.

Сохраб кивнул.

— Тогда можешь начинать прямо сейчас. Как только появятся покупатели, надо будет разгрузить «КамАЗ» и погрузить мешки на то, на чем они приехали.

— Нет проблем.

— Можешь спать в кузове или на спалке, когда я там не сплю. Я буду говорить, что ты мой дальний родственник из города. Как тебя звать?

— Как и Пророка — Мохаммед. Но лучше если Мамед.

— Значит, Мамед…

Мука распродалась достаточно быстро, и на обратный путь они нагрузили в «КамАЗ» всякой всячины, китайской и турецкой, то, что может пользоваться спросом в горах. Когда они ехали в обратный путь, Магомед осторожно спросил:

— А машины проверяют?

— Мою — нет, — сказал Сохраб, — я, когда ехал в город, уплатил за оба конца.

— Тогда нельзя ли свернуть в одно место? Погрузим кое-что из моих пожитков.

Сохраб исподлобья глянул на нового работника.

— Хоть ты и пришел от Камаля, который сын моего брата, и я поклялся именем Аллаха, что выведу его в люди, проблемы мне не нужны.

— Проблемы сейчас везде, — сказал Магомед, — а то, что я погружу, хорошо позволяет их решать. По крайней мере, лучшего решения я не знаю. Время сейчас сами знаете какое. Помогите мне — и можете выбрать себе, что вам будет по руке, — в подарок. Который в наши нынешние времена не будет лишним.

Сохраб думал недолго.

— Хорошо. Будь по-твоему. Показывай, куда ехать.

Облако село на гору…

Сразу стало темно. Облако пахло сыростью и почему-то еще землей. Это было похоже на то, как ложишься головой на мокрую подушку. Тревожно заблеяли овцы, Магомед сказал несколько слов — и они утихли. Понимали, что человек рядом, и значит — все хорошо.

Оставалось только ждать, пока ветер развеет мокрую хмарь.

Вот уже почти месяц Магомед жил в горах. Вдали от города, вдали от войны, вдали от джихада, как его прадед, который, по семейным рассказам, был пастухом. Сохраб дал ему стадо, и он со снайперской винтовкой и собакой, которая не сразу, но признала Магомеда, ушел в горы. Спустится он только ближе к зиме.